|
поиск по сайту |
Стихи о России.
* * *
Не говори, что небо над Россией
Синей, чем всюду в мире, – не синей.
Березы заграничных не красивей,
А бестолочь – свирепей и сильней.
Но пусть печали наши тьму не тешат
И радость не печалит, все равно
Весь мир глядит –
кто в страхе, кто в надежде –
На будущее
в русское окно.
1987
* * *
Сколько их, полустанков, станций
Промелькнуло в вагонном окне!
И насытилась муза странствий,
Ничего не добыв извне.
Повернула вовнутрь дорога,
Ухожу, унося в груди
Бесконечную жажду Бога,
Безоглядность Его найти.
1972
ФОЛЬКЛОРНЫЙ АНСАМБЛЬ
Сложив на животе неловко руки,
Похожие на крышки погребов,
Поют на сцене русские старухи
Про ямщика, про Волгу, про любовь.
Плывут, плывут раздольные печали,
Грудная хрипотца далеких дней,
Когда они солдатками кричали
На ездовых буренок, на коней,
С которыми делили хлеб и ношу,
На трактор ставший в поле, хоть реви,
На нас, что лебедой росли, и все же
Не обойденных в ласке и любви.
Они порой совсем теряли силы,
Когда в годину черную свою
По мужикам убитым голосили.
И вот теперь, вы слышите, поют!
Поют, пройдя всех преисподних круги,
Поют всем сердцем, сердце веселя.
Поют на сцене русские старухи,
Двужильные, как русская земля!
1972
ПОСМОТРИ МНЕ В ГЛАЗА
Посмотри мне в глаза.
Вот мы сетуем на безобразие,
На неправедность жизни,
За горло берущую нас.
Посмотри мне в глаза –
Мы в словах и делах наших разве
Зло и боль не рождали,
Не множили горе подчас?
Если в сердце любовь,
Не упрятать ее и не выкрасть,
Если холодно сердцу,
На волю его отпусти┘
Нам душа вручена,
Словно платье ребенку –
на вырост,
Весь вопрос только в том,
Как до мерки своей дорасти.
Мы казним себя сами,
Настойчиво, тупо, жестоко,
Каждый носит в себе
И начало всего, и конец.
Все великие реки
Выходят из малых истоков,
Мир блаженства и скорби
Родится из наших сердец.
Посмотри мне в глаза...
1973
ЗЕМЛЯ ШУКШИНА
В березах беспокойно кружит
Гармошки хриплый говорок,
Усталый трактор степь утюжит,
И вьется серый прах дорог.
Земля родимая, ответь мне
Зачем, не ведая вины,
Не заживаются на свете
Твои любимые сыны?
Упал, ушел в траву с размаху,
И половины не скосив,
Большое сердце, как рубаху,
До дыр последних износив.
Гармошка захлебнулась глухо,
А ты, подняв дорожный дым,
Становишься ушедшим пухом
И все суровее –
к живым.
1974
РУЧЕЙ
Детских глаз бесхитростней и чище,
Балалайки проще и звончей
Прыгает по леднику мальчишкой
Только что родившийся ручей.
С ледяными глыбами воюет,
Скалы роет, листья ворошит
И любому, кто его целует,
Очищает ржавчину с души.
1978
A3 ЕСМЬ
Когда облечься письменною плотью
Пришел душе славянской звездный час,
Ту плоть Кирилл и брат его Мефодий
Определили первой буквой –
Аз.
"Аз есмь" мой предок тонкой вывел кистью
Слова Творца, Те самые, что Он
Вписал нам в сердце, как венец всех истин,
Как главный над законами Закон.
Летели годы, дни, Россия крепла
На радость Богу – сатане на страх,
То поднимаясь фениксом из пепла,
То падая опять почти во прах.
Когда же чужеземная зараза
Вползла незримо в русские сердца,
Мы отделили наше "я" от Аза
И первым поместили от конца.
Сегодня мир охвачен общим тленьем.
Но мы всему, что утеряло честь,
С российским нескончаемым терпеньем
Ответствуем уверенно:
– Аз есмь!
Жива души уступчивая сила,
Жива в душе торжественная песнь,
Жива Земля, пока жива Россия.
Аз есмь!
1982
ШЕЛЕСТЫ ПШЕНИЧНЫЕ ЗЕМЛИ
В войну моим приютом оказался
За Волгой яростной один степной колхоз.
Там жили украинцы и казахи,
Текла река, но не было берез.
И был простор, огромный, теплый, светлый,
Он степь и небо растворял вдали.
Запомнились напев свободный ветра
И шелесты пшеничные земли.
Люби платок необозримо-синий
И малую горошину-село,
Люби до гробовой доски Россию,
Каким бы злом тебя ни обожгло.
Люби ее, когда спиной широкой
От бед тебя прикроет и когда
Случится, что обидит ненароком
И крепко, и нароком иногда.
Нет, ты не пес, что кнут хозяйский лижет,
А сам зубами в конуре скрипит.
Ты – человек. Но родина превыше
Всего на свете, всех твоих обид.
Не запятнай себя и каплей злобы,
Сумей понять ее высокий лад.
И не спеши судить ее изломы!..
Ведь ты не знаешь, что они сулят.
1982
БАЛЛАДА О ДИРЕКТОРЕ ЗАВОДА
Сибирский город, а какой – неважно,
Важнее то, что в нем варили сталь,
Идущую на танковые башни
Для Т-34, и представь,
Не то, что эта сталь огнем хлестала
Чужих солдат и берегла своих,
А то, что этой стали было мало,
И что однажды телефон звонит.
– Алло, директор?
– Да.
– Товарищ Сталин Вас вызывает.
– Сталин? Я всегда...
И голос глуховатый в трубке:
– Стали
Даете мало. Слышите?
– Да, да!
Я слышу, мы, конечно примем меры, –
Директор зачастил, –
Но горняки...
Не сразу вник он, от волненья серый,
Что слушает короткие гудки.
Но справился с волненьем, вызвал замов,
Потребовал повысить домен мощь.
А через месяц срочной телеграммой
Был вызван в Кремль.
...Москва. Глухая ночь.
Дубовый тамбур. Молотов, Устинов,
Калинин и другие. Холод стен.
И сквозь усы знакомые, густые
Негромкие слова:
– Товарищ Эн
Был нами извещен, что сталь сегодня
Решает все. И плохо понял нас.
Он выпуск лишь на семь процентов поднял.
По существу не выполнил приказ.
Страна в крови. Такой работы линия
Преступна. Предлагаю расстрелять.
Кто – "за"? Что, у товарища Калинина
Есть возраженье?
– Трудно поправлять, –
Калинин встал, – подобную работу.
Но может быть, последний срок дадим?
...Вошел директор в Спасские ворота
Черноволосым,
А ушел седым.
Он дома, возвратившись из столицы,
Собрал актив на несколько минут.
– Мы будем спать, обедать и трудиться
В цехах завода. Все. Нас домны ждут.
Металл пошел, пошел он вдвое, втрое...
Ну а потом Тацинская была,
Огонь и гром морозовского боя
И Прохоровки дымные дела.
1983
* * *
Не за тем, чтоб с грехами расстаться,
Не для праздных томлений души
В оны веки к пустынникам-старцам
Наши гордые прадеды шли.
И какой-нибудь грозный воитель,
Весь в былых и грядущих боях,
Перед тем, кто жука не обидит,
На коленях смиренно стоял.
Темнота? Суеверье? Юродство?
Или мудрый завет старины –
Напитаться святым благородством
Перед варварским делом войны?
Чтоб любовь и во мраке дышала,
Чтоб в жестоких трудах бытия
Возвышалась, добрела, мужала
Дорогая Россия моя.
1984
* * *
Мы чуем истину огнем –
Сердец необоримым жженьем.
Но очень часто воск решенья
В холодных пальцах мысли мнем.
И портим все. Приди удача,
Рассудка домик разорив,
Как пламя, как самоотдача,
Как сердца радостный порыв.
1984
Я – ЗА ИВАНА-ДУРАКА!
Я – за Ивана-дурака,
За то, что дураку не спится,
Когда он знает, что жар-птица
Взмывает где-то в облака;
За то, что ладной меркой скроен
И с умниками не в ладу;
За то, что он в самом аду
Не струсит перед сатаною,
А станет краше и сильней,
Из адской вынырнув купели;
За то, что ненавистны цели
Великой родины моей
Всему планетному мещанству;
За то, что я имею счастье
Родиться сыном мужика.
Я – за Ивана-дурака!
1984
СЕНТЯБРЬ
Над красным трепетом осинок,
Над тополиной желтизной
Горит небесная Россия
Неопалимой купиной.
И в серых лужицах колейных,
В речушке чистой, как слеза,
Встречаю я благоговейно
Ее прекрасные глаза.
1986
* * *
Возжелав в душе унять тревогу,
Вражьих стрел хвативши через край,
Я однажды постучался к Богу
С вечным и тоскливым нашим –
Дай!
По иной, по этой ли причине
Все мои тревоги отлегли,
Но и лучше стрелы наточили
В тишине угрюмые враги.
Продолжая тряскую дорогу
И устав от жизненной возни,
Радость принести решил я Богу
И воскликнул:
– Господи, возьми!
И волною теплой грудь омыло,
С глаз моих упала пелена
До поры, пока не накатила
Новая холодная волна.
Породнив и радость, и тревогу,
Не считая годы и труды,
В третий раз я показался Богу:
– Сердце без остатка занял Ты!
И в душе разлился ровный, сильный,
Жаркий, но совсем не жгучий свет,
Голубой, сиреневый и синий...
О другом – ни слов, ни красок нет.
1988
МЫ ТЕБЯ ОТСТОИМ
Край передний иную
наметил манеру рисунка,
поменяли регистры
октавы военной грозы –
по высотам сердец,
по лощинам и лужам рассудка
пролегает сегодня
зигзаг фронтовой полосы.
Мы в окопах еще,
мы в траншеях по самые плечи,
видно, день не настал,
видно, час наступать не пришел.
Словно мессеры кружат
чужие недобрые речи,
атакуя повсюду
притихший российский Глагол.
Ждали пуль и огня,
оголтелой пехоты и танков,
на прямую наводку
в туман приготовив стволы.
А отрава вползла
на позиции главные с флангов,
потому что мы сами
открыли отраве тылы.
Мы и это пройдем,
в эшелонах тройных перестроясь.
пусть нас кто-то хоронит,
пророчества нам – не в нови.
Мы тебя отстоим,
золотая славянская совесть,
наше русское сердце –
сияющий Спас на крови!
1988
ПОДСНЕЖНИК
Как улыбка ребенка
навстречу глазам материнским,словно озера блеск благодарный
приходу весны,
он на солнце глядит
из-под снега осевшего с риском
потерять свою голову
в грубых сугробах лесных.
С веток падает лед,
темный паводок буйствует рядом,
сухостой и валежник
мы топчем в соседних кустах –
все угроза ему,
все охрана ему и отрада,
всюду зелень надежды
растет сквозь коричневый страх.
Да, сломай стебелек –
нарастут из-под снега другие,
пропадем все подряд,
чтобы встать через год, через два...
Ах, Россия моя,
Вся в снегу почернелом Россия,
Мой безмолвный подснежник,
Ты все же, родная, жива!
1989
* * *
Свет идет. Так поднимем бокалы
За Приход. И да здравствует Свет!
Отпахала земля, отпахала
Свое поле скорбей и сует.
Вырвем страшное время из памяти
Вместе с бесами. Кончен их бал.
Даже в честь сатанинского пламени
Тост поднимем – за адский закал!
1992
* * *
Сам, тоскуя по жизненной ласке,
Потаенно молитву твержу,
Что страну, как принцессу из сказки
Поцелуем своим разбужу.
Но смеется чернавка из леса:
– Не твори себе лишних хлопот,
Ведь твоя дорогая принцесса
Еще крепче от ласки уснет.
Лица наших святителей строги,
Норов наших правителей крут.
Приучила нас жизнь – птице-тройке
Надо вожжи, а лучше и кнут.
Но живуча старинная сказка,
Потаенная вера в груди,
Что когда-нибудь нежность и ласка
Засияют на нашем пути.
1992
МАГАДАН
Пустынный порт закатной дышит грустью,
Внизу маяча, словно миражи,
Морскую на отливном дне капусту
Вылавливают местные бомжи.
Киосков ряд. Какой-то тип с нахрапом
Нерусским убеждает нас купить
Почти мешок кроваво-красных крабов.
Торговая, как всюду, жизнь кипит.
Ей хочется забыть, что здесь кипела
Иная, пересыльная страда.
Не знавшая о ней, в ту пору пела
И радовалась юная страна.
Ее герои покоряли полюс,
В пустынях возводили города...
На всех парах в коммуну мчался поезд,
Как выяснилось нынче, в никуда.
Так заявляют новые пророки,
Зовущие нас к рыночной мечте.
Но никому не ведомы дороги
Распятой, как и прежде, на кресте
Страны моей. Одно лишь солнце знает,
Зачем оно меняет день и ночь.
Колымская, холодная, родная
Земля, в груди засевшая как нож...
1994
* * *
В сердечной книге не желтеть страницам,
Пока в ней дни без страха шелестят.
Мы любим в пятьдесят сильней, чем в тридцать,
А в семьдесят смелей, чем в шестьдесят.
Повсюду раздается: кайся, грешник,
Страх Божий да приидет в жизнь твою!
Но я, чем ближе к смерти, тем сердечней
Земную жизнь и всякую люблю.
Страшиться ли загробных адских вихрей,
Когда их здесь немало перенес?
Я выносил у сердца этот тихий
Цветок любви,
Он очень трудно рос.
Под небом то лихим, то нежно-синим,
В болотах, на песке и на горах –
Цветок любви к измученной России,
Которой никакой неведом страх.
1994
* * *
В бессердечной нынешней пустыне,
В адском обжигающем огне
Дружно воспротивимся унынью –
Самому большому сатане.
Вспомним, как когда-то в сорок первом
В армии, охваченной тоской,
Жуков врачевал солдатам нервы
Ельней, Ленинградом и Москвой.
1995
ТЕБЕ, ПОБЕДА
Никуда от пафоса не денусь,
Не могу не написать стихов.
Я люблю тебя за неподдельность
Святости твоей, твоих грехов.
Ты вместила на полях и займищах
Наш позор и славу, кровь и дым,
Мужество, какого мир не знал еще
И свинцовый ливень... по своим.
Да, мы помним, мы, конечно, помним
Тот, с известным номером, приказ.
Только он не гневом душу полнит –
Пониманьем наполняет нас.
Сорок первый был щемящ и жуток,
Славен потому сорок второй.
Маршалы твои! Георгий Жуков!
А народ! Сказать, что он герой
Мало, он в самом аду кипящем
Укреплял и суть свою, и стать.
Был и вождь, жестокий, настоящий,
Времени и родине подстать.
Нет вождей и маршалов в России,
И врага густой скрывает дым.
Сердце, только сердце с прежней силой
Верит –
все равно мы победим!
1995
* * *
Еще одна весна пришла в Россию
Со свитой непонятных перемен,
Приемля все – и общее бессилье,
И редкие попытки встать с колен.
И старые надежды отметая,
И новые вселив.
Земля отцов!
Тебя зовут великая, святая,
Но ты святей и больше всяких слов.
Скорбим, когда кругом разор и нежить,
Но по весне такое ведь всегда.
Расстелется ковер травинок нежных,
Все унесет апрельская вода.
Нет у деревьев чувств нетерпеливых,
В срок поднимают свой зеленый флаг.
Земля моя, березовое диво,
Еще чуть-чуть – и расточится враг!
1996
ПРЕДЧУВСТВИЕ ВЕСНЫ
Земная жизнь промчалась, словно скорый.
Да будет мне позволено легко
В небесные отправиться просторы,
Но так, чтобы не слишком далеко
От сосен, чьи под снегом лапы гнутся
И серебрятся головы в мороз.
Я не могу однажды не вернуться
В суровый край, где вместе с ними рос.
Я много брал по праву и без права,
Потом платил, ликуя и скорбя,
И понял, наконец, что нет забавы
Печальнее, чем счастье для себя.
Я это знал в других веках и странах,
Но страшный век корежил жребий мой.
Поэтому в его сплошных туманах
Две трети жизни вел ненужный бой.
Пускай на планете станет чище
С уходом неразумных. На веку
Я слишком мало помогал отчизне,
Быть может ей оттуда помогу.
С лиц, дорогих мне, утирая слезы
И навевая радостные сны┘
В мой смертный час взгляните на березы:
Для них зима – предчувствие весны.
1996
* * *
Бурлит река, потерян берег,
Повсюду грязной пены власть,
А мы опять по-детски верим,
Что временна ее напасть.
Но ведь по-детски – значит мудро.
За раной следует рубец,
За ночью наступает утро.
И где начало, где конец?
Привыкли мы к кровавым пробам
На выстраданном рубеже.
Нам за стареющей Европой
Шагать всю жизнь не по душе.
Делить ее комфорт и скуку –
Уж лучше в омут, в пламя, в дым...
Какая трудная наука –
Быть постоянно молодым!
1996
* * *
Тащить Святую Русь в свои чертоги
Уж Богу самому невмоготу.
Покинула проезжие дороги,
Буксует в вековом своем аду.
И то сказать – от райского комфорта,
Случись такой, – пожалуй, что сбежит.
Могла бы стать давно матерым чертом,
А в ней по-детски светлый ангел спит.
Безропотный, как шея перед плахой,
И нежный, словно ландыши у пня.
Мне временами хочется заплакать,
Да кончились все слезы у меня,
Как и охота каяться кому-то.
Вставай с колен, великая страна.
Уходит затянувшаяся смута,
Зовет тебя речная быстрина.
Ты без сомненья вырулишь на стрежень,
Нет оснований никаких тужить.
Но грустно видеть, как огромна нежить,
И как немного тех, кто хочет жить.
1996
* * *
Ураган и ветер бьются в окна,
Хлещет дождь, царит повсюду мрак.
Родина моя насквозь промокла
От таких и прочих передряг.
Я не белый маг и не волшебник,
Я комочек праха и любви.
Из последних сил своих душевных
Шлю молитвы страстные свои.
Господи! Пошли земле родимой
Тишину. Наставь ее на путь.
Сколько беспросветные годины
Ей терпеть. Позволь передохнуть.
И, о чудо! Из густых потемок
Солнца луч приходит наяву,
И могучий ветер, как котенок,
Ласково ложится на траву.
1996
* * *
Утоли мои печали
Светом истинной любви,
В очарованные дали,
Как бывало, не зови.
Дай мне мужества и силы
На исходе злой зимы
В солнцем залитой России
Не ослепнуть после тьмы.
1996
* * *
Радуйтесь, когда земные грозы
Сор смывают с вашего двора.
Радуйтесь, когда трещат морозы.
Радуйтесь, когда томит жара.
Радуйтесь, когда грозит пучина
Всех нас поглотить по одному.
Радуйтесь и вовсе беспричинно,
Просто так, всему и ничему.
Радуйтесь, когда кругом все плачут,
Что Россия гибнет на кресте.
Радуйтесь вдвойне за них, незрячих,
Растерявших радость в темноте.
Радуйтесь, когда нечистой силе
Выше глаз наесться повезет.
Тем быстрей подавится Россией.
Радуйтесь! Лишь это и спасет.
1996
* * *
На чело платок накинув синий,
Милосердна, любяща, чиста,
Медленно восходит над Россией
И над миром новая звезда.
С наших душ она снимает кожу.
Все горит. Нелегок свет зари.
Где тебя искать сегодня, Боже,
Если зашатались алтари?
– Всюду.
– Ждать чего?
– Любви и Блага.
– Где твой храм?
– В душе, как и всегда.
– Что нам заповедано?
– Отвага.
– Ждешь чего от каждого?
– Труда.Мир пришла пора прямить и править,
Судны огнем опаляя плоть.
Лишь тогда в сиянии и славе
Явится на землю ваш Господь.
А шаги Его совсем уж близко,
Не на годы меряйте, на дни.
– Господи! Твою святую искру
В каждом нашем сердце охрани!
1996
ВЕНОК СОНЕТОВ
Придя в сей мир с отчаянной звезды.
Мучительно и долго озираясь,
Сквозь заросли земные продираясь,
Проваливаясь в топи и пруды,
Я, наконец, сказал себе: пора
Поставить всем своим надеждам точку,
Не выберусь отсюда в одиночку,
Не возвращусь на родину. Игpa
Разыграна заранее по нотам:
Я обречен пропасть в земных болотах
Иль вынырнуть с друзьями вдалеке
От грязных луж в заоблачной реке,
И потому довольно жалоб нищих.
Вот сердце и рука мои, дружище!
* * *
Вот сердце и рука. Но почему
Не видно в небе ни кусочка сини?
И ложь и серость царствуют в России,
И ей мои подарки ни к чему.
Бьют молнии в заросшие поля,
Заждавшиеся бороны и плуга.
Но сорняками загнанная в угол
Не может сбросить их с себя земля.
Ну что ж, и это пережить придется,
Пока огонь надземный не пробьется.
В безвременье, средь ярой суеты
Храни свечу и знай – не только ты
Несешь в себе огонь неугасимый,
Огонь свечи для сумрачной России.
* * *
Огонь свечи... Извечная мечта.
Но можно ли все время жить надеждой?
А чем еще? Минувшим разве? Между
Ним и грядущим – только пустота.
Нет ничего, чему бы молвил взгляд:
Останься. И желаний буйных кони
Все вновь и вновь пускаются в погоню,
И ты уже погоне той не рад,
Пусть даже за звездой. Быть может, смело
Свет Беспределья положить пределом
И гнать коней, и видеть впереди
Лишь Млечный путь, и знать, что нет пути
Тому конца. Но это безрассудно!
А что же делать? Истина абсурдна.
* * *
Что делать... Я сижу на берегу
Катуни и любуюсь белопенной
Игрой воды и красок переменой,
И вдоволь насмотреться не могу.
Здесь беловодье, дальше бирюза,
Потом просторы серо-голубые,
А после, породнившись с тихой Бией,
Свинцовым блеском заблестят глаза,
Когда взмутят их городские стоки.
Но, выдержав экзамен тот жестокий,
Река вольется чистой в океан
И превратится в ледяной туман,
И возвратится облаком к Белухе.
Зачем? Бог весть. Горы вершины глухи.
* * *
Зачем, Бог весть, нам радость впереди
За полосою жалкого унынья?
Ведь возвратится новая пустыня...
Как колесо рождений ни крути,
Один и тот же выбор есть у нас –
Недолгого цветения и смерти.
А вырвешься из этой круговерти,
Ждет на иных мирах рожденья час.
Но погляди на век ромашки краткий –
Грустит ли, к сентябрю теряя краски,
А к ноябрю вся в семя уходя
И дожидаясь нового дождя?
О чем же ты печалуешься, птаха?
Печаль – сестра обманчивого страха.
* * *
Мы птахи перелетные Начал.
Кочуя в безначальном Мирозданье,
Пока в камыш и землю не врастаем,
Не ведаем, что в мире есть печаль.
Задуманы, по крайней мере, так.
И вдруг тоска, как лезвием по сердцу,
Что там, внизу томятся на насесте
Десятки наших братьев-бедолаг.
И нет в помине радости и песен,
Летим туда, где бестолочь и плесень.
– За нами ввысь!
– Не можем.
– Отчего?
– Полеты ввысь не наше естество,
– Кто вам сказал?
Молчанье на насесте.
И вот уже мы все тоскуем вместе.
* * *
Тоскуем вместе. Неба синевой
Пугают птицы, сами нас боятся.
– Не бесы ль вы, что в воздухе роятся?
Там холодно, нет крыш над головой.
Мы связаны отныне и навек
Короткой цепью их боязни сонной.
Лишь молнии, сверкнув по небосклону,
Из Дома Отчего, зовут нас всех наверх.
Громами перекатными вздыхая,
Пожарами земными полыхая,
Все ждут, когда бескрылым надоест
Цепляться за насиженный насест.
И сколько гроз еще придет на землю?!
Россия дремлет...
1996
* * *
Не жалей на женщину любви,
Даже если женщина обманет –
Птица перелетная в тумане
Возвратится на круги свои.
Не жалей на родину любви,
Даже если родина поранит,
Никогда родная не обманет
Ни дела, ни помыслы твои.
1997
* * *
Приходим в церковь поклониться Богу,
Когда в миру совсем невмоготу.
А Он молчит, и прежняя дорога
Опять выводит в ту же суету.
Читаем книги мудрые, вникаем
В советы тех, кто раньше путь прошел,
Но на пути маячит тот же камень,
И снова на душе нехорошо.
В Безмолвие плывем, в глубины сердца,
За валом мыслей покоряя вал,
Чтобы экстазом тайным обогреться.
Но схлынет тайна – и окончен бал.
Так где же пристань: та, к которой страстно
Спешит душа настойчиво-нежна?
Ответом – беспредельное пространство
И звонкая благая тишина.
1997
* * *
Все мне жизнь дала: здоровье, силу,
К ней неуходящий интерес,
И пристрастье нежное к России,
И возможность перемены мест.
По горам, долам и по ущельям...
Но теперь мечтаю о судьбе –
Овладеть священным отвращеньем –
Отвращеньем к самому себе.
Хочется срубить под самый корень,
Выкинуть из глупой головы
Все надежды, радости и горе,
Возвратить беспамятство травы.
Чтобы, как она, ковром смиренным
Радовать собак, детишек, снег,
Днем осенним смешиваясь с тленом,
Поднимаясь к солнцу по весне.
1998
ТОСТ
Уж скоро под сияньем зимних звезд
Фонтаны тостов брызнут новогодних.
Опередим же время, пусть сегодня
Летит в пространство наш декабрьский тост.
За то, чтоб в мире, потерявшем путь,
Где на себя все тянут одеяло,
Мы с вами научились для начала
В отличие от прочих не тянуть.
Чтобы, мечтая о любви большой,
В страстях ничтожных вдруг не захлебнуться,
Чтоб мы старались чаще улыбнуться
Друг другу не губами, но душой.
Чтоб от Огня, который шлет нам Бог
В мучительном сегодняшнем тумане,
Мы зажигали свечи пониманья,
Пока язык от тостов не отсох.
1998
НОВОГОДНЕЕ
Снова снег укрывает
Россию сверкающей ватой,
Пряча нищий позор
И безумные чьи-то пиры.
Все равно произносим:
– Привет девяносто девятый!
Принимаем с надеждой
Вердикты твои и дары.
Суд так суд,
Даже если он долог и страшен...
И не будет прощенья
За пагубный крест нелюбви.
Разве каждый из нас
Не матерый преступник со стажем
Перед милой землей,
Перед небом ее и людьми?
Равнодушной луной
В зимних тучах нам не отвисеться,
Потому что покоя
Не даст никогда воронье,
А еще потому,
Что на дне даже мертвого сердца
Зеленеет трава...
Так поднимем бокал за нее!
1998
ПОЛЕТ
Памяти Николая Киселева
Друзья по одному уходят в ночь,
В страну невыразимой словом грусти.
Она нас из объятий не отпустит,
Пока себе не в силах мы помочь.
Друзья мои уходят в небеса,
Там темных облаков воронья стая.
Но смутно на востоке вырастают
Победного рассвета паруса.
Друзья уходят в поисках Пути,
У каждого своя к Нему дорога.
Ты просишь наставления у Бога
И слышишь неизменное
лети!
Лети с гнездовий теплых на мороз,
Сквозь все ужимки моды, церкви, власти.
Через благодеянья и напасти,
Не принимая ничего всерьез.
Как много душ по старицам гниет.
Береговому сдавшись притяженью!
Целительно мучительное жженье
Российских наших вихрей и тенет.
В конце концов, отстанут и они.
Что сделает орлу воронья стая?!
...Победно на востоке вырастают
Рассветного сияния огни.
1998
* * *
Судный Огнь впереди полыхает,
Отгремела эпоха вождей,
Демократия сгнила,
глухая
Полоса наступает дождей.
Где же высохнуть и обогреться?
Умолкает церковный звонарь.
Остается надежда на сердце,
Наше Сердце – костер и фонарь.
1998
* * *
Часы мои показывают вечер,
А поезд подъезжает, сбавив ход,
К вокзалу, что считается конечным,
Где пересадка в неизвестность ждет.
Куда судьба направит, в рай ли, в ад ли?
Разгадывать не стану Божий план.
Бывало, кто-то собирался в Адлер,
А приплывал с конвоем в Магадан.
Страна моя, как жизнь ни полоскала,
Ты вскачь сквозь век двадцатый пронеслась,
Все берега кисельные искала,
Кровавой пены нахлебавшись всласть.
Но ведь не только пеной были живы,
В страдальческой кривя улыбке рот.
Какая мощь переливалась в жилах!
Какие песни запевал народ!
Я никого не позову проехать
В вагоне старом пройденный маршрут.
Пусть отзвенят на рельсах новым эхом
Другие песни, радости и труд.
И пусть судьба на станции конечной
Нас вместе встретит, милая страна,
Приветными словами:
– Добрый вечер!
Еще совсем не вечер, старина!
1998
* * *
Со всех сторон идут напасти,
Теснит Россию страшный век,
Чтоб мы с тобой, как столбик пасты,
Когда нас давят, лезли вверх.
Уже и трещины на коже,
А мы твердить не устаем:
Когда же кончится все, Боже?!
И сохнем в тюбике своем.
1999
БАЛЛАДА О ПОСЕЛКЕ ГУДЫМ
В это гиблое место охотники-чукчи
Умирать приходили, состарившись в дым,
А потом среди скал и березок ползучих
Появился поселок с названьем "Гудым".
В мерзлоте оставляя глубокие меты
(Раны тундры подолгу бывают свежи),
Здесь поставили в шахтах бетонных ракеты
Охранять на востоке страны рубежи.
Поселенью присвоили имя майора,
Чьим старанием важное дело зажглось.
Но ракеты суда увезли, на которых
Старожилам поселка кают не нашлось.
До сих пор утешают их – все поправимо,
Мол, устроится рынок, найдутся рубли...
Вот и ждут самолетов герои Гудыма,
Поджидают на пирсах свои корабли.
За оконным стеклом комариная пляска
Да бакланов на свалках пронзительный крик.
А на телеэкране мелькает Аляска
Веселей и назойливей, чем материк.
Передачи Анкоридж ведет на Чукотку.
Эскимос поднимает хрустальный бокал:
– Пью за бизнес и дружбу с Анадырем водку!
Но молчит почему-то десятый канал.
Что сказать в заключенье, что нашу Россию
Словно шахту ракетную не запахать?
Ждать недолго осталось, как пламенем синим
Все торговище мира начнет полыхать.
1998
МЕДИТАЦИЯ
Гималаи слабо золотятся,
Обозначив новую зарю.
Я сижу в глубокой медитации,
Пристально на гору М. смотрю.
Солнце из-за гор пронзает марево,
Левый осветив и правый крен.
Нам бы тоже так себя раздаривать,
Ничего не требуя взамен.
Обещают льдов полярных таянье,
Светопреставленья жар и гром...
Все на этом свете испытали мы,
Вряд ли что добавится на том.
Никаких утех и новых ужасов
Жизнь уже не может предложить.
Ну а солнце, солнце вечно кружится,
Учит верить, радоваться, жить.
1998
ПОМОЛЧИМ У КОСТРА
Пусть ненадежно все вокруг,
Пусть душит грудь отчаяньем,
Нас не покинет верный друг
По имени "Молчание".
От всех врагов и лживых вер,
От зазывал встречаемых
Спасет и вытащит наверх
Молчание, молчание.
Помолчим у костра
Вместе с жаркими искрами,
Их ночная игра
Всех нас делает близкими.
Помолчим у огня,
Пусть он в танце качается,
С окончанием дня
Свет в пути не кончается.
Как ранят сердце иногда
Слова совсем случайные,
Но боль проходит без следа
В целительном молчании.
Вскипает чаю котелок,
Плывет луна печальная,
Горит надежды огонек
В молчании, в молчании.
1998
* * *
Разгорается жаркая печка,
Дачный дом утопает в снегу.
Вспоминается важное нечто,
Что никак уловить не могу.
На окне голубом акварели
Раскидал, как обычно, февраль.
Ну а сердце долиной Берели
Улетает в алтайскую даль.
Тот же в небе узор рафинадный,
А внизу беловодья игра.
Всем, кто странствует, много ли надо?
Чашку чаю, друзей у костра
И молчанье, когда ты, пытаясь
Что-то важное в жизни понять,
Долго смотришь на розовый танец,
На малиновый танец огня.
1999
НОСТРАДАМУСУ
В разгул всеобщей лжи и порчи,
Когда народ Мессию ждет,
Пространство жжет, пространство корчит,
Пространство руку подает.
– Знамений жаждешь несчастливых,
Землетрясений, бунтов, гроз?
Ну что ж, прими пока что ливень,
Каких ты много перенес.
Пусть, как и прежде, прополощет.
На очереди град висит.
Ждешь новых бед? Чего же проще!
Ты, видно, бедами не сыт?
Запомни: мы живем под дулом
Желаний, ожиданий, фраз...
Все то, о чем сейчас подумал,
Случиться может через час.
Захочешь у огня погреться,
Надеждой светлою зажги
Бересту собственного сердца –
И пусть кругом идут дожди.
1999
* * *
Ax, власть советская, твой час
Был ненадолго вписан в святцы.
Ты гнула и ломала нас,
Пришел и твой черед сломаться.
Бывало, на тебя ворчал,
Но не носил в кармане кукиш.
И поздно вышел на причал,
Что никакой ценой не купишь.
Когда сегодня Страшный Суд
Долги последние свершает,
А телевизионный шут
На торг всеобщий приглашает,
Я поминаю дух и прах
Отцов, которые без хлеба,
Отринув всякий Божий страх,
Как боги, штурмовали небо.
Не убивал и не убью,
Не принесу свидетельств ложных,
Но их по-прежнему люблю,
По-детски веривших, что можно
Через кровавые моря
Приплыть к земле без зла, без фальши.
Смешная, страшная моя,
Страна-ребенок, что же дальше?
1999
* * *
Помолчим, слова с души сливая,
Может быть, придет блаженный миг,
И блеснет нам в душу не словами –
Чем-то очень нежным между них,
Неподвластным приступам зевоты...
От речей звереет голова,
Слишком часто блещут позолотой,
Полировкой мебельной слова.
Оттого всегда судьбу поэта
На Руси травили кислотой.
Кровь и пот на решке у монеты,
Но зато без фальши золотой.
Что мы ждем от песенного слова?
Где растут зеленые цветы?
И куда скрываются Рубцовы
Помолчать от нашей суеты?
1999
ЕМЕЛЯ
Давно бы по любым земным законам
Закончиться разору и беде.
Но русский блин вспухает новым комом
На старой мировой сковороде.
Все есть у нас: ресурсы, силы, опыт┘
Одна печаль – недостает вожжей,
Чтоб жить, как остальные, а не штопать
То рваные границы, то бюджет.
То наш кафтан, который не поделим,
Хоть он – сплошная черная дыра.
Твердим себе: "Слезай с печи, Емеля,
Пока тебя не съели повара,
Те, что дрова твои воруют вечно┘"
Роняя искры на лихом скаку,
Летит в пространстве наша чудо-печка
С загадочным Емелей на боку┘
1999
* * *
Угасают березы в ризах,
В ясной памяти и при свечах.
Этот тополь совсем уже высох,
Но высок и широк в плечах.
Сколько красок бросает осень
На деревья в преддверии зим!┘
Пью бальзам малахитовых сосен,
Золотую настойку осин.
И как пьяница тратит на градусы
Втихомолку достаток семьи,
Я порою стыжусь своей радости,
Прячу счастье и силы свои.
Много страждущих, много стонущих
В обнищалой моей стране.
Нет для нас оправданий стоящих.
Но одно все же близко мне.
Чтобы так же, как листья, падая,
Разноцветные песни поют,
Так и я раздарил себя, радуя
Невеселую землю мою.
НА МАЛОМ ПЯТАЧКЕ ЗЕМЛИ
Когда весною по привычке
Ты начинаешь свой сезон
В вагоне дачной электрички
Под гул людской со всех сторон,
Сквозь чей-то выпад агрессивный,
А чаще – через вздох судьбе,
Неповторимый лик России
Припоминается тебе.
Вот победим француза, немца,
Чеченца, мафию, царя┘
Всегда из будущего сердцу
Сияет русскому заря.
А новый день несет все то же┘
Но в пригородной стороне
Вновь заискрилось царство Божие
В любом отдельно взятом дне,
Когда без слез и ожиданий
На малом пятачке весной
Ты вместе с майскими цветами
Молчишь, припав к земле родной.
1999
МЫ ПОЕМ
Мы поем в эпоху, что смеется
Над любым желаньем жить всерьез.
Мы поем, а значит, сердце бьется,
Бьется без отчаянья и слез.
Кто виной, что кровью и железом
Добывали звезды с потолка?!
Если в бой с Христом вступает цезарь,
Побеждает все равно толпа.
Мы – толпа, пока еще слепая,
Мир внутри нас нам не по глазам.
К побрякушкам разным прилипая,
Не пускаем душу к небесам.
Потому и делаемся злее,
Вызывая за бедой беду.
Но поем, а значит, мы взрослеем,
Значит, без добра невмоготу.
И уже не ожидая чуда,
Что сама собою сгинет тьма,
Мы поем среди болот и блуда,
Значит, не совсем сошли с ума.
Мы поем, не боги, не мессии –
Искры неостывшего тепла.
Мы поем, и, стало быть, Россия
До сих пор еще не умерла.
1999
* * *
Хотя парит над нами темный ангел,
Но робко высветляется земля.
Страна моя, стучит приказ морзянки
Из твоего сердечного Кремля.
Бог власть дает пока и волю мерзким,
Чтоб не заснул в берлоге твой медведь.
Но сколько же многострадальным сердцем
Всеобщий дух ничтожества терпеть!
Души очами разве ты не видишь,
Как тает под лучами солнца мгла,
Как засиял над облаками Китеж?
Звонят вовсю его колокола.
Встревожены лукавые задворки,
В испуге заметалось воронье.
И вот уже занес святой Георгий
Над темным духом светлое копье.
РУССКАЯ ИКОНА
Мы ахали в Уфицци или в Прадо,
Дивясь на иноземные холсты,
По простоте не ведая, что рядом
Сокрыты клады русской красоты.
Потом заговорили об эпохе,
Рожденной в суеверной темноте,
Мол, были наши пращуры не плохи,
Надеясь на всевышнего в беде.
А нынче преклонились пред Рублевым.
Так что же он потомкам говорит?
Каким огнем неопалимо новым
В нас темпера старинная горит?
Лиловый фон, рубиновое с синим,
Припухлые и скорбные глаза┘
Иконная далекая Россия –
Нетленная грядущая краса.
ЕЛЬ
Там, где январская дремлет метель,
в хвойных запутавшись иглах,
из-за ствола корабельного ель
в свитере снежном возникла.
Солнечный луч у высокой сосны
перехватив незаконно,
словно смычком на струне тишины
что-то играет знакомое.
Что-то забытое будит в груди
строгая зимняя пьеса.
Светловолосая, не уходи
в синие сумерки леса!
Эту мелодию ждал я давно
встретить на тропах закатных.
Чуть задержитесь в дорожном кино
неумолимые кадры!
Но за шлагбаумом крутит метель
снова свои серпантины.
Прячут от глаз уходящую ель
сосен гвардейские спины.
Прячется солнца недолгий каприз
в складках январского неба.
И исчезает мой маленький принц
в свитере белом из снега.
2000
* * *
Выставив антенны, как рога,
Домочадец общий - телевизор
Будит в нас кому-нибудь врага,
шлёт природе свой безумный вызов.
О, мои озёра и леса,
Вечная игра воды и листьев!
Никакие в мире словеса
Не заменят ваших вечных истин.
Белый снег струится, словно свет
бьётся о слепые очи окон.
Стоит лишь поверить, что привет
небо посылает синим оком -
и омоет сердце благодать,
или над ромашкой наклониться,
лепестки её поцеловать -
запоёт цветок почти, как птица.
Терпит мир в беззлобии святом
наше затянувшееся тленье,
каждой веткой, ручейком, цветком,
посылает нам выздоровленье.
* * *
Всё прогнило, продано и предано,
Дряхлый мир над бездною повис,
Согласившись:
Так и заповедано -
Всем нам вместе провалиться вниз.
Но глядишь,
А кто-то строит мостик,
Подставляет друг в беде плечо,
Солнышко заглядывает в гости -
Значит, мир наш держится ещё.
2000
ОСНОВАНИЕ ДЛЯ ОПТИМИЗМА
Ученые недавно подсчитали,
что общей незадействованной массы
у нас в мозгах пять миллионов тонн.
Прогрессом неохваченная масса,
которую наука именует
подкорковым и серым веществом,
во много раз по весу превосходит
начинку из урана и плутония
в боеголовках всех ракет.
По Интернету также сообщили,
что мистер Шоп иэ штата Индиана
недавно получил патент на средство
отбеливать любое вещество.
На этом основаньи Римский Клуб
Дает прогноз, что мистер Нострадамус
Ошибся, предсказав конец планеты.
Конца не будет, ждет нас всех инсайт
компьютерный в глубины подсознанья.
1999
* * *
Проскочили мы пропасть, вытащил
Нас из Судного века Бог
И компьютерный узел "Две тысячи"
Развязать без проблем помог.
Не расслабиться бы в умилении,
Не забыть за шампанским нам,
Что за нас никакой миллениум
Не сожжет в наших душах хлам.
Наши руки еще не ослабли,
Поле прошлого перекопать,
Мы пока не устали на грабли
В наших поисках наступать.
Ждет огня дурное наследие -
Сухостой отживших основ.
Здравствуй новое тысячелетие -
Время наших сердечных костров!
2000
7 НОЯБРЯ
С кем мириться в День примирения
У своих оскудевших столов?
Бьет по прошлому в ожесточении
Телевизор из всех стволов.
А в Москве колокольням звоном
Славят новых властителей рать,
Тех, что сзади офшорной зоны
С нас готовы кожу содрать.
Не суди нас, Всевышний, строго,
Что страна от тебя отреклась,
И теперь, возвращаясь к Богу,
Снова пьет за советскую власть.
Слишком много в пору метельную
Намело сугробов в душе,
Мы её за крестами нательными
У кого-то не видим уже.
Потому нам дороже налитые
Алкоголем, чем ложью глаза.
Сам Христос с рыбаками и мытарями,
По Писанию, пил не нарзан.
Довели и его фарисеи
Вот и мы, чтоб совсем не пропасть,
Пьем и молимся за Расею,
Поминая безбожную власть.
2000
Игровой монитор и еще.|
|
| 2001-2011 © Создание сайта: Amicus Studio. |
 |