4. Ветхий Завет «для себя» и «на экспорт»
Сегодня существует немалое количество работ, в которых утверждается, что в I в. до н.э. – I в. н.э. синагоги диаспоры, то есть образовательные заведения за пределами Иудеи, предназначались не столько для евреев, сколько для обучения неевреев Моисееву Закону. Как нам представляется, в этих синагогах преобладали не прозелиты 1, которых было весьма мало, а квазипрозелиты, так сказать полу-евреи. Это были сочувствующие, принявшие только философско-религиозную сторону Ветхозаветного Писания (адаптированного греческим переводом Септуагинты), но не принявшие обрезания, расторжения с неевреями браков, разрыва прочих родственных связей (в том числе разрыва со своими детьми 2 ) и многого другого 3. Именно квазипрозелиты, т.е. полу-евреи, составляли наибольшую часть обращенного в иудаизм языческого населения. Строго говоря, ими должны были считаться все новообращенные женщины-нееврейки. Если жена Авраама, Агарь, не смогла стать «еврейкой», то что уж говорить о прочих инородных женщинах?
В науке распространены два противоположных мнения по поводу того, занимались ли фарисеи в I в. до н.э. – I в. н.э. массовым обращением язычников в иудаизм 4. Те ученые, кто хорошо был знаком с сутью иудейства, резонно заявляли, что массовое обращение в иудаизм противоречит доктрине «избранности» еврейского народа, что, по большому счету, иудеем невозможно быть, не будучи евреем, евреем же нельзя стать, потому что им можно только родиться. Например, полностью обращенные в иудаизм, так называемые «прозелиты», так и не допускались к пению гимна-молитвы о «даровании нам (т.е. евреям) обетования», ибо оно, согласно Торе (Библии), даровано Иеговой народу, избранному по крови, а не по вере. Другими словами, нееврей-прозелит мог раз-
делять идеалы иудаизма, радоваться за богоизбранный народ об обещанном этому народу обетовании, надеяться на то, что и его самого за приверженность иудаизму Бог не оставит без награды, но тем не менее при всем при этом такой иудействующий в глазах еврейских ортодоксов продолжал оставаться по крови – неевреем-инородцем (goim). Аналогичным образом постведические брамины не считали иностранцев индуистами, потому что недостаточно поклоняться индуистским богам, но индусом нужно родиться. Похожее отношение к инородцам было и в Древнем Египте. Факт остается фактом – в древнем мире боги и религии имели ярко выраженную национальную окраску. И напротив, Зороастр, Будда, Христос своим Вселенским Учением разрушали национальные, кастовые, доктринальные и прочие перегородки, разделяющие человечество на противостоящие группы, стремились объединить многонациональное человечество на общих принципах добра и справедливости. По прошествии времён чувства обособленности и вражды между народами и религиями в той или иной мере опять брали своё, пока очередной Спаситель-мученик не приносил Новое Провозвестие.
Ученым, доказывавшим бессмысленность проповеди иудаизма среди язычников, возражали оппоненты, справедливо обращая внимание на то, что прозелитская деятельность раввинов – доказанный исторический факт.
Разумным объяснением данного парадокса стала гипотеза о стремлении евреев создать, так сказать, «буферную зону» между еврейской общиной и традиционно недружелюбным нееврейским окружением. Действительно, тысячелетний опыт гонений (см. Библию) показал, что самым надежным средством безопасности для евреев являлось обращение в свою веру власть предержащих мира сего или, по крайней мере, их ближайшего окружения. Такая политика требовала гораздо меньше средств, чем понадобилось бы, чтобы сделать дружелюбным всё население. Если окружающий мир напрочь отказывался признавать «избранность» иудеев, то можно было попытаться убедить сильных мира сего, что и они могут в какой-то мере рассчитывать на места если не в первых рядах обетования, то хотя бы поблизости 1. Конечно, это был умышленный обман.
Вероятно, первыми до создания «буферной зоны» додумались евреи Александрии, которые извлекали громадную выгоду от проживания в центре средиземноморской торговли, но постоянно испытывали притеснения со стороны египтян и греков. Именно гонениями объясняют многие исследователи создание греческого перевода Библии (Септуагинты). Например, И.Ш.Шифман, поддерживая эту точку зрения, пишет, что «греко-македонские завоеватели третировали всех неэллинов как варваров, самою природой предназначенных для рабства», и что евреи своим переводом «рассчитывали... включить свои культурные традиции в общеэллинские и добиться, чтобы их признавали эллинами» 1. Майкл Грант также допускает возможность такой мотивации для перевода, правда, виновниками всех бед александрийских евреев считает не эллинов, а египтян:
"межнациональные трения становились все более заметными, и, хотя антисемитизм отнюдь не был в Египте чем-то новым, именно в этот период появилась антиеврейская литература... Мането 2, египетский первосвященник в Гелиополе (Оне)... посвятил царю Птолемею II Филадельфу (283 – 246 гг. до н.э.) историюЕгипта, в которой... он утверждал, что израильтяне покинули страну отнюдь не триумфально, под божественным покровительством, а попросту были высланы египетскими властями, чтобы не распространяли инфекционные болезни, включая проказу, которой болели. Одновременно он поносил евреев за жестокость, ненависть к обычаям других народов и сознательное обособление. Его примеру последовал сонм подобных писак. Насколько нам известно, в тот период нигде в мире не было столь злобных проявлений расовой предвзятости. Вскоре после этого еврейская община Александрии предприняла крупномасштабные контрмеры для опровержения подобной гибельной для себя репутации. В первую очередь она осуществила замечательный перевод Библии на греческий язык (создав Септуагинту. – А.В.)" 1.
О резко неприязненном отношении к иудеям в древнем мире свидетельствуют анналы истории, когда локально или одновременно в нескольких странах происходили их массовые избиения. Даже Ветхий Завет сообщает об этом. Менахем Штерн показывает распространенность резко негативного отношения к евреям среди древних историков, на трудах которых в свою очередь воспитывались целые поколения: «...Нельзя считать антиеврейские настроения в Египте характерными только для времен поздних Птолемеев или для начала римского господства; у нас (Израильская Академия наук и гуманизма. – А.В.) есть убедительные доказательства того, что в персидский период (конец V в. до н.э.) между египтянами и евреями, жившими в Египте, возникали конфликты на религиозной почве. От Гекатея (ок. 300 г. до н.э.; см. Диодор, XL) мы узнаем, что уже в его время рассказ об исходе евреев из Египта слился с историей о том, как по воле богов чужеземцы (евреи. – А.В.) были изгнаны из-за постигших страну бедствий. Таким образом, едва ли Манефон (III в. до н.э. – А.В.) был первым, кто соединил историю о нечистых (зараженных чумой или проказой. – А.В.) с рассказом о Моисее и евреях... Если у Манефона изгнание (евреев из Египта. – А.В.) мотивируется желанием царя видеть богов (чему препятствует, по Манефону, нахождение в стране евреев. – А.В.), то у Херемона и в греко-египетских пророчествах, известных по папирусным находкам, причиной является гнев (на евреев. – А.В.)
Исиды. Лисимах у Иосифа, Против Апиона, I, 304-311, на первое место как причину изгнания "нечистых" ставит их болезнь, тогда как Помпей Трог у Иустина, XXXVI, 2, 12, говорит о физических страданиях самих египтян» (там же, с. 64-65) и далее: «Иосиф считает Аполлония (Аполлония Молона, I в. до н.э. – А.В.) фанатичным ненавистником евреев, источником вдохновения для желчного Апиона, не уступающим последнему в ненависти к евреям... Из цитируемых Иосифом фрагментов мы узнаем, что Аполлоний обвиняет евреев в ксенофобии и замкнутости... Согласно Аполлонию, евреи были наименее способными среди варваров и единственным народом, не внесшим ровным счетом ничего в сокровищницу человеческой цивилизации... Его (Аполлония. – А.В.) личность вызывает интерес тем, что он был учителем некоторых из наиболее влиятельных римлян последнего поколения республики (в том числе считался учителем Цицерона, резко выступавшего против евреев. – А.В.)» 1. Филострат в начале третьего века писал: «Иудеи издревле отложились не только от римлян, но и от всего человечества... – нет смысла громить их, мешая отложиться тем, кого и присоединять-то не стоило» 2.
Греческий перевод Библии действительно стал популярен среди евреев диаспоры. Богословы церкви, чтобы доказать богодухновенность этого перевода, стали уверять, что Септуагинта была переведена евреями якобы «для себя». В качестве аргумента даже выдвигался тезис, будто об этой греческой Библии грекоязычный мир почти ничего не знал 3. Говорилось, что Септуагинта понадобилась евреям диаспоры, поскольку они, мол, позабыли родной язык (ср. с аналогичной невероятной забывчивостью в период 70-летнего вавилонского «пленения» 4 – А.В.). Но это, как мы уже говорили, весьма поверхностное представление о связях, существовавших между диаспорой и Иерусалимом. Каждый еврей, где бы он ни жил, мечтал и стремился лично вознести жертвы Йахве в Иерусалимском храме. И.Ш.Шифман, возражая против гипотезы о «языковой забывчивости», отмечал, что «обучение религии в иудаистской среде всегда предусматривало обучение также еврейскому
языку и изучение священного писания в оригинале» 1. Прекращение обучения родному языку для любого малочисленного народа, живущего в диаспоре, влечет неминуемое растворение среди основного народа. Произносить молитвы и взывать к своему Богу на чужом языке – для древних было немыслимо. Ко всему прочему евреи верили в непосредственно божественное происхождение собственного языка 2. Со времен Ездры суть еврейства заключалась в прогрессирующем консерватизме: ревностном сохранении любых национальных признаков и сооружении новых принципов, препятствующих размыванию нации. Язык отцов заменить на греческий, тот, благодаря которому ненавистный ортодоксам эллинизм стремительно завоевывал весь мир, – это невозможно представить.
Мнение о том, что перевод еврейского Священого Писания был сделан в апологетических целях, кажется наиболее приближенным к действительности. Тем не менее допуская второе мнение (о переводе для «забывчивых» евреев), надо признать, что оба предположения рассматривают само появление греческой Библии как лежащее за пределами собственно мистико-религиозной проблематики и совершенно не объясняют, каким образом узко-племенная религиозная доктрина евреев, занимавших к тому времени небольшой участок суши, постоянно избиваемых и порабощаемых окружающими народами, исповедовавших культ со всеми чертами политеистических религий 3, расово-замкнутых, интересующихся исключительно собой и своей национальной историей (см. Ветхий
Завет), – каким образом внутри такого миропонимания могла родиться докрина общемирового значения?
Современная наука обнаружила прямые заимствования Библией сказаний и доктрин иных народов, среди которых евреи нЕкогда проживали. Вправе ли апологеты Библии после этого утверждать, что и новая религиозная доктрина, выразившаяся в Септуагинте 1, была, при существовавшей рядом высочайшей греческой философии, создана александрийскими раввинами, что называется, с чистого листа? Конечно, побудительными причинами создания Септуагинты наверняка были те или иные собственные утилитарные потребности, в том числе и острая потребность противостоять так называемому «антисемитизму». Тем не менее блестящий результат, который был достигнут греческим переводом, вероятно, намного превзошел первоначальные ожидания переводчиков и стал возможен благодаря не столько внутрииудейским, сколько – внешним предпосылкам.
Надо отметить, что в то время для евреев александрийской диаспоры, среди которых был осуществлен перевод Библии на греческий язык, евреев, которые представляли наиболее динамичную часть общества – торговцев и финансистов, а вместе с ними – философов и ученых, совсем не чуждавшихся традиций античной философии, создание космополитичной религии, использующей идеи платоновской философии, искусно вплетенные в старые еврейские тексты, могло оказаться вполне по силам. Например, Антигон Сохосский, считающийся одним из первых основателей легендарной школы еврейских мудрецов (Авот, 1. 3), носил, как видим, греческое имя, что, надо полагать, не смущало ни его, ни его последователей. Квалифицированное использование переводчиками Библии философских категорий греческой традиции, повлекшее значительное преображение первоначального смысла еврейского оригинала 2, позволяет сделать вывод о знании ими греческой философии. Это тем более справедливо, если признавать отчасти апологетический интерес исполнителей перевода, при котором необходимо было создать труд если не лучше, то уж никак не хуже достигнутого к тому времени уровня философии, а это уровень Пифагора, Сократа, Платона, Аристотеля. Александрия была центром схождения торговых (а вместе с ними и культурных) путей. Из глубин Египта, Индии, Эллады, Рима, Вавилона сюда проникали различные уче-
ния и знания, так что со временем здесь появились блестящие философские школы. Надо полагать, для создания труда, не уступающего лучшим философским и религиозным произведениям того времени, евреи александрийской диаспоры имели все средства.
На формирование представлений о религии, далеко выходящей за узко-национальные интересы иерусалимского жречества, в первую очередь должен был оказать влияние пример бурной экспансии греческой культуры, в том числе античных религиозных культов, чему значительно способствовали завоевательные походы и политика Александра Македонского.
Александр Македонский (356 – 323 гг. до н.э.) первым в известной нам истории попытался осуществить замысел идеальной мировой державы. В его грандиозные планы, в отличие от прежних греческих царей, входило создание принципиально нового мира, который не разделялся бы на эллинов и варваров, где, по словам Плутарха, столицей и акрополем был бы лагерь Александра, все добрые люди считались бы гражданами, а все дурные – чужестранцами. Позднее эта идея будет выражена и развита стоиками: «Все люди – граждане мира. Мир для всех один», – скажет основатель стоической философии Зенон (336-262 гг. до н.э.). Александр методично и последовательно создавал государство, которое могло бы соединить элементы разных культур: через армию – образовав смешанную македоно-иранскую армию, через смешанные браки (например, женитьба 10 тысяч македонских воинов на персиянках), через строительство новых городов, через усвоение восточных обычаев и культов богов, через попытку приобщить к восточной культуре своих военачальников. В дневниках царя после его смерти находят план введения на всей территории империи единого языка койне 1, универсального новогреческого языка, и даже идеи по установлению культа единого божества, объединяющего принципы богов разных культур 2. Кто знает, какова была бы империя Александра, если бы он не погиб от малярии в Вавилонских дворцах в тридцатитрехлетнем возрасте!
Идея единого политического, религиозного и культурного сообщества, что называется, витала в воздухе. Более того, на древ-
ней египетской земле ярко и во всеуслышание слово о едином Боге было произнесено еще в XIV в. до н.э во времена Эхнатона, приблизительно на век ранее, если не в то же время, когда жил Моисей и случился библейский «Исход». Культ Атона, или Бога Солнца, как отмечает М.А.Коростовцев, «не имел ни антропоморфной, ни тем более зооморфной иконографии; образ его не воплощался в статуях, о нем не существовало никаких мифов и сказаний; к мифологии других богов он не имел ни малейшего отношения... Храм Атона был открыт для всех, никаких недоступных для верующих мест не было... Атон – универсальный бог, благой для всех и вся» 1. Кроме того, как отмечает историк, «Египет был первой во времени "великой державой" древнего Востока. Империя Египта, созданная во времена XVIII династии (XVI в. до н.э.), подчинила себе многие племена и народы» 2.
Но здеcь мы должны заметить, что, несмотря на всё вышесказанное, греческий перевод Библии, как нам кажется, представлял собой нечто большее, нежели просто ловкую подделку или синкретическое изделие, рабски позаимствовавшее философские положения античности. Тот дух, который мы обнаруживаем в нововведениях Септуагинты, глубокое знание мистических идей Писания позволяют предположить, что первоначальные тексты Септуагинты были созданы в том числе и как альтернатива саддукейской (лунной) доктрине, и именно еврейскими мудрецами, хотя и с издержками укоренившегося национализма. И кто знает, с Чьего попущения появилась ныне самая распространенная в мире книга? Другими словами, греческая версия Библии – это труд, явно выходящий за рамки обычного племенного разумения, это очередной шаг на пути ко Всемирной Религии.
Таким образом, как общецивилизационные идеологические предпосылки: величественные космогонии Египта и Месопотамии, так и конкретно-исторические, в виде созданной Александром Македонским беспрецедентной по величине империи, подчинившей такие древнейшие могущественные государства, как Египет, Вавилон и Индия 3, и осуществившей культурную экспансию на громадные пространства и сотни народов, и, наконец, досаждающая
неприязнь, если не ненависть греков и египтян к евреям, – все эти разнообразные причины привели к тому, что мудрецами александрийской диаспоры была рождена универсальная религиозная концепция, которую впоследствии с готовностью восприняло не сдерживаемое уже никакими национальными границами христианство. При этом тексты оказались написанными столь удачно, что сохранили для евреев нетронутыми лелеямый ими националистический дух и веру в свое исключительное положение и одновременно позволили прочим народам видеть в Писании черты универсальной религиозной концепции, сродни общефилософскому мировосприятию. Как сказал А.Дейссман: «Библия, чей Бог зовется Йахве, есть Библия для одного народа; Библия, чей Бог зовется Господь, есть Библия для всего мира» (Deissman, 1903) 1.
Появление грекоязычной Библии с новой религиозной концепцией шло параллельно образованию групп экзегетов-комментаторов, из которых в конечном итоге выделились фарисеи-раввины, толкующие новый Закон. До их появления чтение (и тем более гласное обсуждение смысла Священного Писания) «никогда не было частью храмового культа» 2. Судя по археологическим исследованиям, первые синагоги начали возникать в III – II вв. до н.э. прежде всего в местах проживания удаленных от Иерусалима еврейских диаспор, что косвенно подтверждает гипотезу о возникновении раввинистическо-фарисейского движения, как относительной оппозиции храмовому священству, в первую очередь на периферии Иудеи, а также в среде зарубежной диаспоры. Как пишет о причине появления Септуагинты профессор кафедры иудаики Лоуренс Шиффман: «Евреи нуждались в переводе, который соответствовал бы доминирующему теперь раввинистическому подходу к иудаизму...» 3. Профессор также подтверждает то, что мы говорили ранее о новаторстве перевода: «Септуагинта не была просто дословным переводом. В ряде случаев переводчики использовали эллинистические греческие обороты, которые делали текст понятнее для греческого читателя, но в то же время незаметно изменяли его смысл. Иногда переводчики привносили в текст эллинистические идеи или использовали для перевода еврейские тексты, отличавшиеся от
тех, которые получили наибольшее распространение в Палестине. Последнее явление теперь во многом прояснилось благодаря свиткам Мертвого моря» 1.
Появление Септуагинты побудило фарисеев и прочих экзегетов (например, кумранских общинников) прибегнуть к составлению собственных версий Книг Писания на еврейском языке, тяготеющих уже к новой религиозной концепции, обнаруженной ими в грекоязычной Септуагинте. Это, возможно, объясняет тот странный факт, что саддукеи отказывались признавать книги фарисеев и руководствовались исключительно каким-то своим текстом Пятикнижия. Это объясняет также и существование множества отличающихся друг от друга редакций одних и тех же книг, обнаруженных в Кумране. Изначальный эталон был утрачен, а при появлении доктринально новой Септуагинты, философски более совершенной и отвечавшей, как было сказано Л.Шиффманом, «раввинистическому подходу к иудаизму», неизбежно возникали новые тексты, бесконечные толкования и споры между фарисеями.
То, что учение фарисеев, преподносимое язычникам на основании Септуагинты, имело два содержания, одно «для себя», а другое – «для остальных», до сих пор плохо осознается, поскольку не многие решаются разобраться в потемках еврейской кровной «богоизбранности». Но наличие двух начинок в прозелитской проповеди иудеев, предполагающей иудаизм «для себя» и иудаизм «для остальных», еще в 1922 году убедительно доказал крупнейший отечественный семитолог, проф. Соломон Яковлевич Лурье. Приведем большую цитату из его труда «Антисемитизм в древнем мире»:
"Широко поставленная миссионерская деятельность евреев, не имеющая даже отдаленных параллелей в истории других религий древности, стремление навербовать как можно больше новых адептов еврейской религии... противоречили национально-религиозной замкнутости евреев...По справедливому мнению Бертолета, для того, чтобы быть признанным евреем, необходимо было соблюдать известный минимум еврейских религиозных обрядов, не имевших прямой связи с нравственным усовершенствованием (такая связь устанавливается эллинистически-еврейскими писателями только посредством символизации этих обрядов) и сохранявших лишь национально-традиционное значение...
В глазах евреев всех толков «перейти в еврейство» и «сделать себе обрезание» – синонимы. Проникнутый эллинистической культурой еврей мог, таким образом, считать еврейские обряды сами по себе безразличными для нравственного усовершенствования и видеть в них только символы; тем не менее он требовал соблюдения их ввиду их «старинности», т.е. по национально-патриотическим соображениям.
С другой стороны, евреи вели среди соседей широкую пропаганду своей религии (ср., напр., Hor. Sat. I ч.138); при этом они пропагандировали чаще всего только нравственные догмы еврейской религии, умышленно перетолковывая иносказательно-символически еврейские обряды – иными словами, вели пропаганду, которая могла иметь и имела своим результатом лишь появление большого числа лиц, приемлющих часть еврейского вероучения, а не присоединение к еврейству больших групп эллинского общества (Bertholet, Bludau, Mommsen).
М.Фридлендер справедливо заметил, что Филон вовсе не хочет «наложить на язычников бремя еврейского закона, он представляет им еврейское учение как благо, доступное для разума и легкодостижимое». Такова же и тенденция еврейской Сивиллы (см. М.Фридлендер) ... Мы имеем здесь, если можно так выразиться, товар, предназначенный лишь для внешнего употребления (выделено А.В.)...
Конечно, и это – товар, предназначенный исключительно для экспорта...
(Например) царь Адиабены, Изат, настолько проникся нравственной высотой еврейской религии, что хочет подвергнуться обре-
занию и стать евреем всецело. Но, как сообщает Иосиф Флавий, от которого мы узнаем об этом случае (Иудейские древности, XX.2.5), религиозный наставник Изата еврей Ананий из страха, что обрезание царя может навлечь на него как на виновника гнев народный, уговаривает царя не делать этого. Он пытается внушить ему, что Бога можно чтить и без обрезания – необходимо только тщательно соблюдать еврейские законы. Это – много важнее обрезания...
...Ученые (напр., Блудау и Штегелин)... видят в еврейской пропаганде принятия лишь нравственной части их религии только ловкий военный маневр: сначала показывается товар лицом, подчеркивается лишь часть религии, имеющая общечеловеческую ценность, дабы заманить легковерного эллина... Как мы сейчас покажем, еврейская пропаганда вела к образованию широких кругов sebomenoi («боящихся (Бога)», т.е. полупрозелитов. – А.В.), но не привела большого числа «язычников» в лоно правоверного еврейства (т.е. к полному прозелитству. – А.В.).
В псалмах, у пророков и в других местах Ветхого Завета часто высказывается надежда, что когда-нибудь все язычники станут евреями 1. Однако эти пожелания относятся к отдаленному будуще-
му - обычно ко времени Мессии. Конечно, евреям доставляло радость, если уже и в их время «язычники», убедившись в могуществе еврейского Бога, переходили в еврейскую веру (Есф. 9:17; Иуд. 14:10). Но евреи не только не старались заманить всех и каждого в свою среду, но, наоборот, относились с большой осторожностью к приему прозелитов. Прозелиты не были равноправными членами еврейской общины, и такое недоверчивое отношение к ним, по справедливому замечанию Мюллера (Des Fl. Josephus Schrift gegen Apion), препятствовало вхождению в еврейскую среду значительного числа новых адептов.
Действительно, целый ряд свидетельств показывает, что число еврейских прозелитов огромно - вероятно, значительно превышало число самих евреев: но о каких прозелитах здесь идет речь? Шюрер говорит: «Число тех, которые в большей или меньшей степени (in engerer oder freierer Form) примкнули к еврейским общинам, принимали участие в еврейском богослужении и в большей или меньшей степени (bald mehr bald weniger vollkommen) соблюдали еврейские законы, было очень велико». «В большей или меньшей степени...» - иными словами, он уклоняется от ответа на вопрос, в какой же именно степени основная масса этих прозелитов приняла еврейскую веру. Однако в приводимых им примерах из древней литературы мы находим указание только на двух лиц, действительно ставших, после долгих колебаний и искуса, настоящими евреями: это уже упомянутый царь Адиабенский Изат и его мать Елена.
Все остальные цитаты относятся исключительно к sebomenoi («боящимся (Бога)», т.е. к полупрозелитам. - А.В.), т.е. к лицам, принявшим часть еврейского вероучения и не вошедшим в среду еврейства. О широком распространении этого и только этого вида прозелитизма говорят в приводимых им местах и Иосиф Флавий (с. Ap. II.39), и Сенека (у Augustin, de civitate Dei, VI.11), и Дион Кассий (Dio Cass., XXXVII.17). Так, например, тот же Иосиф Флавий гордится тем, что в Антиохии «евреи постоянно привлекали к своему богослужению большое количество эллинов и делали их в известном отношении своей составной частью». «В известном отношении» - tropo tini - конечно, Иосиф так бы не выразился, если бы большое число антиохийцев по-настоящему вошло в еврейскую общину!..
Соблюдение отдельных еврейских обрядов и исповедание отдельных еврейских догм было «криком моды» в античном обществе... (Но) все эти поклонники еврейского закона предпочитали только «играть в евреев» (hypokrinestai Joudaious), им нравилось быть «ни то, ни се» (epamphoterizontes) «на словах евреями, а на деле чем-то другим» (Arian. Nic. Epict. II, 9, 19-21); иными словами, войти по-настоящему в еврейскую общину, подвергнуться обрезанию они считали для себя зазорным. Тем знат-
ным гречанкам и римлянкам, которые с удовольствием перенимали модные еврейские обряды, отнюдь не приходило в голову переменить свое видное общественное положение на малопочетную роль еврейской прозелитки" 1.
В диаспоре (рассеянии) проживала значительная часть еврейского населения, которая могла в той или иной мере способствовать в чужих краях интересам иудейского государства и, кроме того, быть источником весомых денежных поступлений, или даже вообще склонять баланс внешней торговли в пользу Иудеи. Надо сказать, что массовое распространение иудаизма среди язычников отмечается только в I в. до н.э. – I в. н.э. Первоначально грекоязычную Библию вряд ли предполагалось навязывать всему Средиземноморью, ибо это привело бы, в частности, к ярости жрецов местных культов, стоявших к властям намного ближе иудеев. Влиятельных сторонников иудейства целесообразнее было иметь «сочувствующими», избегая широкого оповещения о данном факте 2. Другими словами, хотя в Римской империи в целом преобладало презрение к иудеям, в высших слоях общества умело создавалась мода на «тайную» иудейскую мудрость, обещавшую приобщение к «избранникам» Всевышнего. Интрига же такого отношения, как любая мода на мистическое, основывалась на особой таинственности, окружавшей узкий круг «посвященных», на особом доверии к приобщившимся. В таких условиях под видом Священного Писания можно было выгородить что угодно, объявить это «мистическим учением Моисея». Приблизительно в подобных условиях в течение трех веков до начала новой эры и создавалась грекоязычная версия Библии, получившая название «Септуагинта». Но, как отмечалось, новаторство этой версии оказалось столь ошеломляющим 3, что теперь, когда среди кумранских свитков об-
наружены самые древние тексты Писания (в еврейском и греческом исполнении), ученые затрудняются установить, какая же редакция была первоначальной - еврейская или греческая 1. Похоже, что часто в обнаруженном еврейском тексте за основу брался греческий «перевод».
Таким образом, в зарубежной диаспоре, во всех крупных городах, где проживали евреи, развернулась прозелитская деятельность фарисеев - так сказать, деятельность по превращению неевреев в полуевреев. Если верить «Деяниям апостолов», Павел проповедовал в синагогах, то есть в заведениях, первоначально служивших для наставления в еврейском Законе вчерашних язычников-эллинов. Но тогда Павел должен был отвращать их здесь от иудаизма и обращать в праведную веру. И он мог с полным правом вслед за Христом сказать эллинам, пришедшим в синагогу: обращаясь к ветхозаветному наследию, вы становитесь «сынами геенны вдвойне» (Мф 23.15).