|
поиск по сайту |
1999
* * *
Алтай.
Какое ласковое слово.
Сказал
и даже пробую вдохнуть
Твоих долин зеленые ендовы,
Где мы вдвоем с Алешею Пеньковым
К твоим вершинам начинаем путь.
Сначала кедрачом во мхах и кочках,
Сбивая шишки спелые плечом,
Потом среди ручьев и рек цветочных
И просто светлых речек и ручьев.
И, наконец, перебирая четки
Камней,
стреножив бурок возле круч,
По ежику нарядной "бабьей щетки"
Бредем к снегам
через поземку туч.
А повезет –
закат нам нарисует
На первозданной птичьей синеве
Белков Катуньских розовый трезубец,
Белуху несравненную левей.
Алтай.
Мне так сегодня нужен воздух
Твоей тайги кедровой,
Ведь опять
Нацелена в меня плетей двуствольных
Еще не урезоненная рать.
Она-то нам и придержала встречу.
Но долг не воздух,
Хошь, не хошь – отдай.
Мы встретимся,
еще совсем не вечер
И не зима.
До скорого, Алтай!
* * *
В окошко книзу,
Кверху в просинь
Летит березовый простор.
На пахоту местами брошен
Зеленый смятый бархат гор.
Катунь крутые петли вяжет,
И мы кружим, пока не ляжет
Наш самолет в бетонный таз –
Аэропорт "Горно-Алтайск".
Плетут дороги и дорожки
Пути причудливую сеть,
Крадутся тучи, словно кошки
Дорогу нашу пересечь.
Буксует наш бывалый газик,
И мы в грязи холодной лазим
И тащим газик на плечах
Навстречу солнечным лучам.
Воистину он драгоценен –
Законный трудный путь наверх.
Мы на снегу, почти у цели,
Ликуя, солнцу шлем привет.
Но мы, конечно, не одни.
Чуть ниже нас пришли на встречу
Темно-зеленых елей свечи
И желтых лиственниц огни.
Хребтов тяжелые кирасы
С навершиями серебра –
Все славит, радует и красит
Улыбку пламенного Ра.
* * *
Какая огненная сказка
Уймон в начале октября!
Еще полна лесная касса
И золота, и серебра.
Деревьев пламя слито с синим
Неисчерпаемым огнем.
Не знаю ничего красивей,
Чем факел лиственницы в нем.
Березы не видать, но запах
Бересты прятки выдает.
Сжимают ели в темных лапах
Листочки-искорки ее.
Слышны зимы недальней зовы
(В горах уже не тает снег),
Катуни голос бирюзовый
Хвалу огню поет за всех.
Он здесь, ликуя, жизнь итожит,
Чтоб вновь и вновь ее послать.
И ты, и я, мы тоже можем,
Прощаясь с летом, запылать.
* * *
О, Катунь!
Серебра серебристей,
Ты, рожденная в ночь и в грозу,
Тянешь сильные нежные кисти
С высей облачных тем, кто внизу.
Все в себе: ослепительность снега
Вековечных катуньских белков,
Бирюзу манжерокского неба,
Малахит шебалинских лугов,
И привольную плесов дремоту,
И стремительный выпад вперед,
И коварный удар с поворота,
Если что-то легло поперек –
Все ты щедро равнинам даруешь...
И хребты – донкихоты твои
Шлют ручьев тебе светлые струи –
Восхищенные слезы любви.
Я в родню тебе не набиваюсь –
Мы не ровня по силе крутой.
Я как осокорь низко склоняюсь
Перед мощной твоей красотой.
* * *
ЛИСТВЕННИЦЕ
Тебя я на закате встретил
В октябрьском огненном лесу
И как бы внове заприметил
Твою недолгую красу.
Среди пламен тайги осенней
Твоя свеча прекрасней всех.
Ты – как огонь противоземья,
Ты – как предзимья звонкий смех.
Ты лесорубу на ушанку
Алмазы даришь, вся звеня,
Твои дрова пылают жарко
Багровым цветом без огня.
Когда ты ляжешь в стены дома,
Стоять стенам тем
Сотни лет.
Ты украшенье гор и дола.
Ты солнцу песня и привет.
Воистину ты древо рая,
Каким земля и быть должна.
Гори, гори,
Не умирая,
Златоволосая сосна.
* * *
Уймонские закаты.
У створок их дверей
Порозовеют латы
Хребтов-богатырей.
Нальются новой силой
Пространства голоса.
Прощаясь со светилом,
Смежи на миг глаза.
В межбровье вспыхнет чудо –
Вечерние лучи
Сольются изумрудом,
А в нем огнем свечи
Голубоватым, чистым
Забьется сердце вдруг,
Потом легко и быстро
Начнет тускнеть,
вокруг
Свечи исчезнет зелень
И зацветет сирень.
А солнце еле-еле
Удерживает день.
Когда же взмоет в воздух
Закатный алый стяг,
Рубиновые звезды
В межбровье заблестят.
* * *
Уже осин осыпались рубины,
Березы янтари свои сожгли,
И, расставаясь с летом, протрубили
Прощальную мазурку журавли.
Морозец вечерами хмурит брови.
Но не теряет прелести тайга.
Вот на снегу чеканит гордый профиль
Невидная доселе кабарга.
Вплотную подпускает копылуха,
Летают в елках белки дотемна,
И лотосоподобная Белуха
За сотню верст почти весь день видна.
Она нам шлет чудесные излучья
В торжественный солнцезакатный час
И не желает нам благополучья –
Благоотдачи ждет она от нас.
* * *
Над темным теменем горы
Засветится деревьев ежик.
Но хмуро смотрят до поры
Хребты напротив, сумрак множа.
Когда же луч по ним скользнет,
Порозовеют как младенцы,
Которым плечи разотрет
Соседней тучки полотенце.
Встречают солнечный восход
Белки сверканьем рафинадным,
Катунь немолчной песней вод
И мост скрипением канатным.
Помедли в чувствах, помолчи,
Не обольщайся теплой силой,
Узри и вверх и вниз мечи,
Протянутые от светила.
Готова к битве благодать –
Клинки сияют золотые,
А если сердцем наблюдать –
Зеленые и голубые.
* * *
Солнце в хребтах погасло
Часа четыре с лишком.
Пламя вспыхнуло красное
Над Терехтинским хребтом.
Сначала пятном невеликим,
Потом, разрастаясь вверх
И вширь, заиграли блики –
Цветомузыка сфер.
Белые в красном мареве
Вверх поднялись столбы,
Словно прожекторы в зареве
Или мечи судьбы.
Вспыхнут, растают и снова...
До четырех утра
Бело-рубино-багровая
Шла такая игра
На синем сукне небосвода.
Она в октябре была
Восемьдесят первого года
Двадцать второго числа.
ДОМ
В горах Алтая в дождь и гром
Меня укрыл пастуший дом.
Я там нашел и сто, и печь,
И нары – двое могут лечь,
И куль картошки, и дрова,
Короче, все, чем плоть жива.
А для души – окрест тайга,
А выше – скалы и снега,
И тучи темный меринос
Слегка касается волос,
И катит по вершинам гром:
- Ом-м-м!
* * *
Торопится промешкавшее солнце
Смешать снега
С катуньскою водой,
И воробьями выписанный Моцарт
Звенит из телефонных проводов.
- Привет весне! –
Приходит с дальним ветром.
- Привет весне! –
Маральники гудят.
В безмолвии торжественном и светлом
Сигналы гималайские летят.
День голосами неба опоясан.
Ручьи как дети
Прыгают, смеясь,
По маршам гор средь каменных балясин
В сумятицу, в распутицу и грязь,
В ущелья,
Где озлобленная нежить
Таится, угрожая и скуля.
Да обновится лик твой потемневший,
Прекрасная алтайская земля!
* * *
Скрывались в "камень"
Здесь не зря
Старообрядцы от царя.
Торили тайную тропу
За Беляши, за Бухтарму.
...Долина райская. Река.
На берегу два-три дымка –
Как вызов духам дальних мест.
Живи, пока не надоест.
Надоедало. И тогда
Поклон иная борода
За беглых била во дворец:
– Дозволь вернуться, царь-отец.
Но среди тысячи один
В скитаньях дальше уходил
(Когда на то пришла пора)
Туда, где Белая Гора,
Туда, где Белая Вода,
Чтоб там остаться навсегда.
* * *
УТРО НА КАТУНИ
В зеве каменном, узком,
В ожидании броска
Малахитовый мускул
Напрягает река
И, прорвавшись за скалы
У деревни Аскат,
Зубы белые скалит,
Проходя перекат,
Вся и мощь, и смиренье
Будит бурые лбы
Райским звоном свирели,
Ревом судной трубы:
Встаньте, горы Алтая,
Под знамена огня!
Где-то всадник седлает
Золотого коня.
Время битвы сегодня.
Прочь туманы и сон!
Чистый луч Беловодья
Озарил Горизонт.
* * *
Давно спустились вниз отары,
Снега в горах легли везде,
А здесь цветастые пожары
Еще ликовствуют в листве.
И в ритм зеленой, желтой, синей,
Багровой, палевой игре
Дом Рериха, идя в предзимье,
Уже в иной живет поре.
Шпаклюем окна, стены чистим,
Но ладя стройки вид и суть,
Не позабудем в книге Жизни
Свой новый лист перевернуть.
Нет, здесь не заводь и не гавань,
Здесь знают боль и любят бой –
Не зря горит латунный Аум
Над нами в выси голубой.
* * *
В Доме Рериха затопили,
Задышала теплом тишина,
От фундамента и до шпиля
Рейка каждая ожила.
Смолки лиственной запах слышен,
Прояснилась текстура стен.
Скоро темпера махариши
Засияет с них на холсте.
* * *
И каждый день, и каждый миг
Пролег наш путь в ущельях тесных
Среди опасностей земных,
Среди опасностей небесных.
Нет передышки нам ни в снег,
Ни в дождь, ни в сушь, ни днем, ни ночью.
Идем путем одним на всех,
Но каждый строго в одиночку.
Ни троп, ни малого следа,
Шумит Катунь навстречу глухо.
Как путеводная звезда
Один маяк у нас – Белуха.
И радостный порыв в груди –
Преображая груз заплечный,
Его с улыбкой принести
К снегам и льдам вершины вечной.
* * *
Четвертый год я летом здесь тешу,
Пилю, строгаю, иногда пишу.
Четвертый раз пришла пора расстаться
С тобой, Уймон,
Я в горы ухожу,
Послушать гул закатного
пространства.
В простор полей тишайших и лесов
Оно из голубого поднебесья
Приносит зовы чьих-то голосов
И шумы новых городов и весей,
Без копоти, вражды и суеты.
Любовь и красота – всему мерило.
Брожу у витражей моей мечты,
Срастаюсь как Волошин с Киммерией.
Но времени крутое колесо
Переменило многое на свете:
Там – прошлое, здесь – будущее.
Ветер
его боев
с Катуни
бьет в лицо.
ВОЗВРАЩЕНИЕ С БЕЛУХИ
И час, и два, и три, и десять
Бредем курумником в горах,
Глядит уже с тревогой месяц,
А с ним стучится в душу страх.
Мы страхи прочь молитвой гоним,
Храня у сердца Светлый Лик.
Но ветер леденит ладони,
Усталость ноги тяжелит.
Под нами, кажется, наточен
Любой уступ, как нож судьбы.
Нас двадцать пять.
Двенадцать ночи.
Четырнадцатый час ходьбы.
Когда нас всех уже шатало,
Блеснул, как будто свет зари.
Соседка рядом прошептала:
- Смотрите, это фонари.
Нас ищут, значит, все в порядке!
И вот уже костров уют,
И наши милые палатки
Вокруг часовнями встают.
Бог создал храмы среди буден,
Чтоб потеснить земную тьму,
А горы сотворил, чтоб люди
Не забывали путь к Нему.
1997
* * *
Ты бредишь Алтаем, не зная покоя,
Ты память включаешь, как кадры кино,
Но это тоска по чему-то такому,
Чему и названья еще не дано.
Ты бредишь Алтаем в сумятице буден,
Снегами его первозданных вершин,
Но это тоска не по скалам – по людям,
По чистому свету их глаз и души.
Ты бредишь Алтаем... О, как не хватает
Чего-то святого душе и уму!
Но это тоска не по ликам Алтая –
Мучительный подступ к себе самому.
1997
* * *
Мы идем среди скал и отчаянных трещин,
Под ногами ручьи ледяные бегут.
Мы сердца и штормовки, и прочие вещи
Проверяем на прочность. И вещи не лгут.
Их, наверное, тоже базарная мера
Утомила, как нас – затянувшийся срам.
Даже в храмах торгуют крестами и верой,
Лишь Белуха стоит как непроданный храм.
Нас роса умывает в рассветном тумане,
Нас под кедром любым ожидает жилье,
Нас природа ни в чем никогда не обманет,
Лишь бы мы предавать прекратили ее.
Верим мы, что она
не накажет жестоко
За отрыв от небес,
За отраву земли,
Лишь бы мы возвратились
К Великим Истокам,
Лишь бы мы покаяние
Им принесли.
1998
НЕ ЗАБЫВАЙ
В тревогах или на покое,
Судьба ль в чужой забросит край,
Не забывай вершин Кок-коля,
Белухи свет не забывай.
Не забывай волшебных сказок,
Что подарил тебе Алтай,
Озер и рек зеленоглазых
Прохладный блеск не забывай.
Не забывай цветов раздолье,
Веселый гомон птичьих стай,
Друзей, с которыми мозоли
В пути натер, не забывай.
И даже всеми позабытый,
Встречая всюду злобный лай,
Не забывай гасить обиды.
Свечу зажечь не забывай.
1999
А МЫ МОЛИЛИСЬ ЗА РОССИЮ
По глыбам льда, из-под которых
Катунь рождается на свет,
Мы поднимались молча в гору,
Светлей которой в мире нет.
Был день как лед,
Холодный, синий,
Серели тучи, как жнивье,
А мы молились за Россию,
За воскресение ее.
Нам мнилось – час великий пробил,
Страна снимается с креста.
О, как стучалась в клетку ребер
Нахлынувшая красота!
Нам с ней хотелось сердцем слиться,
Взлететь по стенке ледника
И выше, к солнцу, по ресницам
Лучей, пробивших облака.
Но Голос вдруг раздался строгий,
Звучал он как бы изнутри:
- Еще не выстроились сроки
Стране обещанной Зари.
Ступайте вниз, в свое безлюдье,
Вериги прежние влача.
Да негасимою пребудет
Зажженная в груди свеча!
1996
ХАРИУС
Он открыл мне секрет Катуни,
Красоту и силу ее,
Длинным телом своим фехтуя
С быстриной –
К острию острие.
Серебро его тела-рапиры
Рябь глубинных камней окропила,
А прыжки над мерлушкой волны,
Словно сполохи молний, видны.
Это светлое, сильное чудо
Не живет, где заводится муть.
Здесь приволье, но даже отсюда
Направляет стремительный путь
К Беловодью, к истокам, в горы,
С перекатной волной борясь.
Как прекрасна жизнь, для которой
Невозможна застойность и грязь!
АЛТАЙСКИЙ БОГ *
Мне мнился деревянный идол,
Одетый в камень грозный дух,
Который вырезал иль выбил
Богобоязненный пастух.
Я долго брел за этим чудом
По круговерти троп и скал
С моим товарищем, покуда
Он склон крутой не отыскал.
Бадана заросли ржавели,
Серел сукном шинельным мох,
В ногах кустился можжевельник.
- И это бог?
- Да, это бог.
Что ж в нем святого, ягод сизых
Густые россыпи?.. И вдруг
Тончайшим ароматом снизу
Повеял малорослый дух.
Поистине он был от Бога,
Чудесный запах. День дремал
Под жарким солнцем.
Я в дорогу
Зеленых лапок наломал.
Зажгу их дома, дым вдыхая,
Моим он богом станет пусть.
И вспомню светлый лик Алтая,
И загрущу, и улыбнусь.
НЕБО БЕЛУХИ
О, каким это небо
Бывает чужим и недобрым,
Если ты, к нему рвавшийся ночи и дни,
Лез по скалам, по снегу,
По дрожи, по собственным ребрам,
А потом в одночасье
Тушил малодушьем огни.
О, каким это небо
Бывает тожественно-грозным,
Молодым и родным,
Если ты, одолев перевал,
Запрокидывал голову вверх,
К наклонившимся звездам,
И сиянью незримому
Сердце свое открывал.
ДО СВИДАНЬЯ, АЛТАЙ!
До свиданья, Алтай,
До свиданья, березы и кедры,
Шлемы дальних хребтов,
И подсолнухи ближних полей,
До свиданья, вершин одинокие
Вольные ветры
И палаточный храм
На ладонях долины твоей.
До свиданья, Алтай,
Сердце сжалось тоскою, и сердце
Нас зовет в города,
Преисполнено веры святой –
Породниться с тобой.
Нет иного надежного средства,
Как схватиться в бою
С обступившею Родину тьмой.
До свиданья, Алтай,
Есть, как видишь, дела и причины
Нам расстаться с тобою
На дорогах борьбы и труда,
Чтобы сделать планету
Огромной прекрасной Общиной,
На которой печали
Не будет уже никогда.
До свиданья, Алтай,
Свет вершин и долин твоих ласку
На прощание сердцу
Ты в долг моему передай.
До свиданья, моя
Сине-бело-зеленая сказка,
До свиданья, Алтай,
До свиданья, любимый Алтай.
СЕНТЯБРЬ НА КАТУНИ
Здесь что ни шаг, то громкий шепот.
Нарядна, сине-зелена,
В прическу красных крон и желтых
Катуни лента вплетена.
А эти розовые горы,
Что впереди и позади,
Круты, как мышцы Святогора
На дышащей его груди.
На вдохе – снег, на выдох – зелень,
И повторяется игра.
Одни лишь сумрачные ели
Сегодня те же, что вчера.
Но лучше ли их долгий вечер
Над сменою снегов и трав,
Чем торжествующие свечи –
Предзимних лиственниц хорал?
Алтаю незачем подсказки, –
Он сам себе слагает сказки
Про собственную круговерть,
Где все едино – жизнь и смерть.
ЗВЕЗДА
Над Белухой вспыхнула звезда.
Что-то шепчет горным склонам глухо.
Что же ты услышала, Белуха?
Что нас ждет, надежда иль беда?
Над Белухой вспыхнула звезда.
Ловят свет алтайские озера.
Что-то здесь случится очень скоро.
Но тиха озерная вода.
Над Белухой вспыхнула звезда.
Сердце, ты одно звезду услышишь,
Мужеством и радостью утишишь
Пламена Последнего Суда.
Над Белухой вспыхнула звезда.
* * *
Угасает костер
И гитары последнее эхо.
Как в затылок солдаты,
Стоят на тропе рюкзаки.
Мы не станем шутить,
Нам сегодня с тобой не до смеха.
Мы не будем грустить,
Мы повесим на сердце замки.
Но блестят на ресницах
Замкам неподвластные звезды,
Праздник сердца окончен,
Пора разойтись по домам.
Позади синева
И Белухи сияющий остров,
Впереди облака
И угрюмый берельский туман.
Мы уходим домой,
Только где он, наш дом настоящий?
Мы уносим с собой
Расставания светлую боль,
А еще мы кладем
В несгораемый памяти ящик
Три вершины алтайские –
Веру, Надежду, Любовь.
Есть одна только истина,
Сердце другими не тешь ты –
Этот мир обречен,
Но другого пока не зови.
Мы уходим в туман,
Мы уносим с собою надежду,
Что когда-нибудь вера
Нас выведет к миру любви.
1998
* * *
Нас дождик полощет с грозою,
Нас снегом встречает гора,
Давно умоляют мозоли
Хоть час посидеть у костра.
– Дорогу идущий осилит, –
Мы шепчем мозолям назло.
Нас так же, как нашу Россию,
Куда-то опять занесло.
Но вот на большой остановке
Густой поднимается дым.
Мы сушим носки и кроссовки,
Точней выражаясь, коптим.
Блаженствуют ноги босые,
Но ждут нас другие дела.
Нам так же, как нашей России,
Всегда не хватает тепла.
И снова мы мокнем до нитки,
И снова мозоли горят.
Зато дождевые накидки,
Как крылья, за нами парят.
Туман расстилается синий,
Не видно ни тропок, ни вех.
Нам так же, как нашей России,
Одна лишь дорога – наверх.
1998
БАЛЛАДА О РЮКЗАКЕ
До крови ноги стерты,
Нарывами грозят,
Моих размеров шорты
Мешком на мне висят.
И к ручейку торопит
Жара под пятьдесят,
И ноги на дороге
Восьмеркой колесят.
Почти "съезжает крыша",
Не держат тормоза,
Когда команду слышу:
– Привал на полчаса!
Снимаю окаянный
Рюкзак одним рывком
И падаю в нирвану
Я вместе с рюкзаком.
В спокойствии дремотном
Плыву, как на волне,
Но что-то не дает мне
Блаженствовать вполне.
Урчит желудок тощий,
Урчит и видит сны,
Как дома жарит теща
Картошку и блины.
Была совсем недолгой
Стоянка у леска,
И вновь гляжу я волком
На лямки рюкзака.
Поднялся наш начальник,
Румяный, словно гриб.
Я думаю печально:
– Хотя бы ты охрип.
Но он на правом фланге
"Подъем!" – кричит баском.
И я встаю, как ангел
Над падшим рюкзаком.
Сурово сдвинув брови
И ярость укротив,
Шепчу ему с любовью:
– Шагал бы ты один!
Но он шагать не хочет,
Он ждет моей спины,
И я опять до ночи
Не вспомню про блины.
Я буду думать жарко
Про тонкий мир идей,
Где по законам кармы
Рюкзак несет людей.
1998
* * *
Ну, и хватит восторгов и ахов,
Погружений в алтайский туман.
Расползается наша рубаха,
Износился наш русский кафтан.
Ох, Россия, лукавая челядь
Приспособилась бить тебя в дых,
Так, что виснут и руки, и челюсть
Под насмешки соседей твоих.
Тучи кутают шлемы вершин.
Но не жди, я тебя не одену
Ни в шелка, ни в атлас, ни в сатин.
Вручены нам сегодня кольчуги
И вериги для спаса души.
Время снова пришло, как за други,
За Россию её положить.
Смотрим пристально в узкую прорезь
На пирующее воронье.
Нам с Европой довольно уж спорить,
Нам убрать бы с дороги её.
Чтоб не застила сердце фольгою,
Не мутила помоями кровь.
Снова ветер к ночи неспокоен
И закат над Белухой багров.
Поднят Божеский меч разделенья,
Скоро маски со всех упадут,
Серафимы мосты разведут.
Лихорадочно кто-то и глухо
Округляет расчеты с судьбой.
Дай же благословенье, Белуха,
На последний,
решающий бой.
* * *
Когда, ожиданьям твоим вопреки,
Придёт непогода, листву подметая,
Ты вспомнишь ли белую ленту реки,
Вплетенную в кедры, как в кудри Алтая?
Когда, убежав от людской толчеи,
И струны гитарные перебирая,
Ты вдруг загрустишь, зазвенят ли ручьи
В ушах твоих и водопады Алтая?
Когда тебе вовсе уж невмоготу,
А это, надеюсь, не часто бывает,
Приходит ли мысль одолеть высоту
Невзятых ещё перевалов Алтая?
Я все эти "вспомни", "когда" и "скажи"
Твержу, но тебе и себе пожелаю
Единственной милости – струны души
Настраивать по камертону Алтая.
* * *
Ты уносишь сегодня отсюда
Поднебесных вершин благодать –
Это звонкое, чистое чудо,
Что и словом-то не передать.
Сохрани же святое искусство
Безыскусственной детской игры
И умение всякое чувство
Превращать, как природа, в дары.
* * *
В делах придется ли кружить,
С друзьями, о пустом болтая,
Еще ты долго будешь жить
Ошеломлением Алтая.
Быть может (верю чудесам!),
В новосибирской мясорубке
Сумеешь по его часам
Сверять и мысли, и поступки.
* * *
ЦАРИЦА ТАМАРА
Снова души у нас, как гитары,
Обрели полнозвучный настрой.
И не надо, царица Тамара,
Их расстраивать старой игрой.
Ни кокетством, ни всяческим вздором
Нити тонкие чувств не дразни,
На алтайских зелёных просторах
Напряглись по-иному они.
Здесь доверчивы звери и птицы
И глазасты, как дети, цветы.
На губах ты уносишь, царица,
Сладкий вкус ледниковой воды.
А в душе – голубые туманы,
Облака над Белухой-горой.
Ах, не трогай, царица Тамара,
Струны новые старой игрой.
* * *
Трясут Россию забастовки
На западе и на востоке,
Но больше всех трясутся те,
Чье сердце бьётся в животе.
А здесь у нас, в горах Алтая,
Всё тихо и всего хватает,
Нет хлеба – мочим сухари,
Поём с кострами до зари.
Взамен экрана перед носом,
Взамен журналов и газет,
Нам каждый день Алтай подносит
Какой-нибудь цветной сюжет.
Кусты, как малые котята,
О ноги трутся, и ручей
Бежит, искрясь, зовёт куда-то,
Где Свет для всех нас и ничей.
ПЛЕННАЯ РЕКА
Мы поднимались вереницей
По белой толще ледника.
Внизу, как пленная тигрица,
Шумела подо льдом река.
Она рвалась, рвалась из плена.
Над нею насмехалась зло
Высокомерная морена.
Над нами всё заволокло.
Поблескивали влажно камни
В дремотной важной тишине.
Чего не видели веками
Они при солнце, при луне!
Но и в погоду, и в ненастье
Алтай всегда уютно тих.
А мне хотелось несогласье
Прочесть в глазах друзей моих.
Над нами что-то моросило,
Серели всюду облака.
Рвалась куда-то вдаль Россия,
Как эта пленная река.
ОСТРОВ БЕЛУХИ
Мне горы снятся, небо снится,
Палатки, августовский день...
Но чаще – дорогие лица
Мне полюбившихся людей.
Я здесь воочию поверил,
Что мир не весь гнильем порос,
Что в нём живут не только звери –
Жива любовь и жив Христос.
Алтай, спасибо за отвагу
Твоих несдавшихся вершин,
Что ты умеешь, словно драга,
Отмыть в нас золото души.
Что в этом мире, злом и пёстром,
Где рвут и топчут все цветы,
Есть вечный заповедный остров
Белухи, Света, Красоты.
ДУШОЮ ЖИТЬ В ГОРАХ АЛТАЯ
Ну вот, с шестов палатки сняты,
Стоянки холодно-тихи.
Алтай уложен в сумки, слайды,
В воспоминанья и в стихи.
И здравствуй, городская слякоть!
Ей богу, не отвечу сам,
Зачем, стараясь не заплакать,
Я возвращаюсь в твой бедлам.
Но возвращаюсь, так привычней...
Кружится будней серый бой
За выживанье.
Стой, дружище!
Давай подумаем с тобой,
Как, ничего не отметая,
И принимая этот мир,
Душою жить в горах Алтая,
А телом – в тесноте квартир.
ВОСКРЕСШАЯ РОССИЯ
У дня и ночи светлое обличье
На этой богоизбранной земле.
Нам радостно почти до неприличья,
Поскольку вся страна еще во мгле.
Сегодня месяц в небе на ущербе,
Но это для Алтая всё равно.
Здесь не мутят и в полнолунье черти
Воды берельской белое вино.
Вдали Белухи светло-синий остров.
Юпитер перед ней пока не встал
В ночном поклоне.
Высыпали звёзды,
Как брызги солнца из закатных скал.
Сияй, луна, звени Кок-коля флейта,
Устраивайте, звёзды, свой салют.
Я слышал, если звон в ушах, то это
Нам ангелы свои романсы шлют.
Мы отвечаем им костром и песней.
Доколе же уныние терпеть!
Россия наша милая воскреснет,
Когда начнут в ней люди всюду петь.
ВЕРШИНА "ЛЮБОВЬ"
Из трех вершин – любви, надежды, веры,
Коль стукнуло тебе шестьдесят шесть
(Картёжная такая радость есть
У пляжников и у пенсионеров),
Мне с верой жизнь оставила игру.
Но я с беспечной молодежью вместе
Взбираюсь на "Любовь" (три тыщи двести),
Припомнив сорок третий и...
буру.
В ней набирал я тридцать три очка.
Ох, и проигрывался подчистую часто!
И всё-таки мне улыбнулось счастье
Из воровского выйти тупика.
Когда сегодня где-то говорят,
Что кончилась Россия как держава,
Я вспоминаю пик "Любви" шершавый
И море скал, насколько ловит взгляд...
И нитки рек внизу, и синий лес,
И облаков соседних свежий запах,
И капли крови от своих царапин
На ребрах каменных, которыми я лез.
* * *
Здесь всё кругом, как было с пылу, с жару
Явилось в мир из Божеской печи:
Цветы и лес, закатные пожары...
Здесь Истина, другую не ищи.
О, скалы первозданные Алтая,
Над ними ледники – как паруса!
Их отраженье светлое читаю
В глазах озёр и рек, в твоих глазах.
И снится мне, что это будет вечно,
Пока над нами облака плывут,
Пока Белуха в платье подвенечном,
Пока в нас боги юные живут.
БЕЛУХА
Когда расстанусь с плотной оболочкой,
Когда в бесплотный устремлюсь полёт
В бездонно-фиолетовый, полночный,
Луной посеребрённый небосвод,
Налюбовавшись звёздными мирами,
Я возвращусь однажды на заре,
Как блудный сын в новозаветной драме,
К тебе, всеутоляющей Горе.
Берели Белой светлая излука,
Кок-коля Малого немолчный звон и зов.
Белуха, несравненная Белуха,
Ты для меня – как первая любовь.
В душе моей впечатаны навеки
Снегов твоих целительный простор,
Лазурные улыбки аквилегий,
Зелёный мрамор кедров и озёр.
Я знаю, что и ты, как я, не вечна,
Когда-нибудь твои растают льды,
От всех твоих нарядов подвенечных
Останутся лишь светлые мечты.
Но никакой зигзаг судьбы случайный
Не разлучит нас с очагом Отца.
Живёт в нас ослепительная тайна,
Которой нет и не было конца.
БЕЛОВОДЬЕ
Сюда, на серпантин берельный,
Пускались мужики в бега
С мечтой о берегах кисельных,
О реках, полных молока.
Сбежав от царщины. Добраться
Случалось им. Но вот беда –
Они и здесь впадали в рабство
У... собственного живота.
Хрипели, выпив самогона:
Свершилась бы мечта сполна,
Когда б имел златые горы
И реки, полные вина.
...Стоим в горах под небом синим,
Придя в благословенный край.
Доколе мучиться России?
Ответь нам, – шепчем, – Хан-Алтай.
Мы ждем победы неизбежной.
И горы шепчут нам, любя:
– Победы к вам придут, конечно,
Когда начнёте их – с себя...
ЖИЗНЬ, ТЫ ОЧЕНЬ ДРЕВНЕЕ ИСКУССТВО
Солнце село за гору, но щедро
Золотит Белухи ледники.
В спальниках туманных дремлют кедры,
Под напевы вечные реки.
Лиственницам, расчесавшим косы,
Колыбельную поёт ручей.
В общем ясно, отчего даосы
Так ценили тушь своих ночей.
Почему умели рядом с лужами
Молча любоваться на закат,
Соло соловьиные выслушивая
Под оркестр лягушек и цикад.
Нам бы научиться наших милых
Целовать, про старость позабыв,
По-даосски, не транжиря силы
На утехи краткие любви.
Что китайцы? Мы забыли напрочь,
Как и предки наши до поры
В дождевых, пронзенных солнцем каплях
Изучали целые миры.
Месяц попивали чай вприкуску
С рафинадным маленьким куском...
Жизнь, ты очень древнее искусство!
Радость, у тебя повсюду дом!
Золотого века ожиданье
Многим принесет лишь миражи.
Божье царство – это состоянье,
Это сплав природы и души.
* * *
Уж скоро год почти, как разошлись мы,
Как увела пространственная стрежь
Те паруса, что двадцать лет по жизни
Несут челнок моих святых надежд.
Без них не перенес бы я, конечно,
Отчизны затянувшийся позор.
Спасает память – профиль в небе нежный,
И голубые лебеди озер,
И аквилегий синие разливы,
И быстрых рек торжественная песнь...
Бывал по-настоящему счастливым
Я лишь у ног твоих, Белуха, здесь.
Но ты дала мне больше, чем просил я
В молитвах у твоих зеленых ног, –
В грядущую прекрасную Россию
Ты помогла направить мой челнок.
Туда, где жизнь не знает лжи и блуда,
Где глубоки и радостны глаза...
Я новой встречи с вами жду, как чуда,
Сияющей Белухи паруса.
* * *
Как сложить слова любви и ласки,
Бьющие из сердца через край,
В расписной узор прекрасной сказки,
Сказки о тебе, страна Алтай.
Как благодарить мне ту дорогу,
Что сквозь ад, в кромешной темноте
Вывела меня когда-то к Богу,
К радости, надежде, красоте.
* * *
Я выдал в свет алтайскую сюиту
И огород стихов пустил под пар.
Пусть обновится впечатлений свиток.
В начале Слова был, конечно, жар,
Туманное томительное нечто,
Предвечным не согретое Огнем.
Поэтому сперва затопим печку
И в полное безмолвие уйдём.
***
Из эфира долетают СОСы.
Все смешал планетный ералаш.
Тонут где-то многие матросы,
Свой не обустроив такелаж.
А корабль несётся в чёрной полночи,
Рассекая звёздный океан.
Он-то никогда не просит помощи,
Даже уходя в сплошной туман.
У костра, где чайник закипает,
Щуримся на пляшущий огонь.
Под горою, лагерь огибая
Вместе с ветром буйствует Кок-коль.
Только в нашу сторону подует -
Веселее жap и гуще дым.
Хорошо бы ни о чём не думать.
Но не можем. Думаем. Грустим.
Так о чём же? Только не о прошлом.
Разве эту мятую траву
Огорчают грубые подошвы,
Топчущие в ней свою тропу?
Мы грустим о нашем вечном плаваньи,
О стоянках долгих впереди.
А ещё, что нам из каждой гавани
Всё равно приходится уйти.
2000
СТРАНА КОК-КОЛЬ
Наполни волшебную сказку
О том, как над быстрой рекой
Костры до утра не гаснут
В далёкой стране Кок-ноль.
Там, словно на книжной полке,
Увидишь принцессу босой,
Когда она сушит ботинки
И мажет зеленкой мозоль.
Закаты сияют там чудные,
Чудесные зори горят,
Собаки гуляют приблудные,
По-русски почти говорят.
Растет молодая травушка,
И молодо всё тем везде.
Я сам, как царевич Иванушка,
В живой молодел воде.
Напомни прекрасную сказку,
Но лучше всего её спои.
В стране материнской ласки
Побудем в мечтах с тобой.
Рванулся сегодня в неё бы,
Забыв про дела и покой!
Да нынче лежат сугробы
В далекой стране Кок-коль.
1999
|
|
| 2001-2011 © Создание сайта: Amicus Studio. |
 |