Александр Владимиров Белый город Духовная Россия Беловодье Алекcандр Владимиров Библиотека Карта сайта Контакты

поиск по сайту
Апостолы
поиск по слову

перейти к странице




<< 3. Климент Римский 2. Упадок и реакция >>


Время Иринея Лионского 55

Глава III
Время Иринея Лионского

 

1. Расцвет древнего христианства

&epo;Если бы среди тех людей не было благодатной почвы, то как могло бы тогда зародиться христианство? Дж.Р.Мид 1&epc;

В церковной истории утвердилось мнение, что со времен Нерона (вторая половина I в. н.э.) и до официального признания Константином христианства в IV в. государственной религией христиане на протяжении трех веков подвергались непрерывным массовым гонениям. Однако хорошо известно, что гонения эти имели свои подъемы и затухания. Как мы покажем далее, во II в. для распространения христианства создалась наиболее благоприятная обстановка. Несмотря на то, что расправы с христианами продолжались, в том числе и при жизни Иринея Лионского, но в это время они были отдельными, нехарактерными явлениями. Например, известно, что отец Оригена, Леонид, ок. 202 г. погиб мучеником. И Ориген, некогда вдохновлявший христиан не отрекаться под пытками, впоследствии сам подвергся суровым истязаниям и из-за них скончался. Но Ориген в первой половине III века называет общее число христианских мучеников-подвижников «маленьким и легко исчислимым», и такая оценка непосредственного очевидца современных ему событий кажется правдоподобной и заслуживающей внимания.

О масштабе расправ с христианами во II веке, т.е. при жизни Иринея Лионского, в церковной и светской историографии встречаются иногда сведения совершенно противоположные. Официальная церковная история уверяет в существовании государственного антихристианского террора, тогда как вдумчивые исследователи говорят о проявлении достаточно случайных местных бесчинств. Например, в своем разоблачительном четырехтомном труде по истории раннего христианства немецкий историк Карлхайнц Дешнер обвиняет церковных авторов в заведомом искажении фактов или их прямой фальсификации 2. Повествование и выводы Дешнера могут показаться чрезмерными или односторонними. Но историк вполне верно отметил бросающуюся в глаза неувязку в сообщениях Евсевия: например, на годы сильнейших гонений Диоклетиана (303 - 305 гг.), пришлась 91 жертва, тогда как на предшествовав


[1] Мид Дж.Р. Аполлоний Тианский. М., 2001. С.18-19.
[2] Дешнер К. Криминальная история христианства. В четырех книгах. Кн.1. М., 1996. С.172-174.


Время Иринея Лионского 56

ших императоров-мудрецов и любимцев народа – десятки тысяч. Причина такого парадокса вполне очевидна – давность события, когда при отсутствии свидетелей «историю» можно подвести под соответствующую идеологию.

Из трех вышеописанных столетий доконстантинового христианства нас будет интересовать только II век. По Евсевию, получается, что это было время наибольших гонений. Любопытно, что этому сообщению Евсевия противоречит его же заявление о попытках императоров предотвратить нападки на христиан (см. далее). Выходит, что правители рождали справедливые указы, но их преступно не выполняли. Но в Римской империи того времени это было немыслимо. Скорее всего, расправы вершились как бы вне правовой плоскости и были не продуманной политикой государства, а случайными взрывами страстей на местах. Другими словами, между нечастыми локальными вспышками насилия христиане жили достаточно спокойно. Если бы было иначе, то церковь II в. носила бы все признаки подпольной организации, а её ядро и главы церквей постарались бы селиться в безлюдных или малодоступных местах (что, например, в 250 г. случилось при гонениях императора Деция). Но о христианах II в. ничего подобного древнехристианские авторы не сообщают. Напротив, судя по всему, время христианских собраний властям было тогда хорошо известно (воскресенье); найти главу любой христианской церкви, место собраний, как и места христианских захоронений, можно было весьма просто. Последние даже охранялись законом. Все это явно непохоже на ту картину тотальных гонений, какую увлеченно рисуют Евсевий, а вслед за ним и остальные церковные историки.

Наше исследование показало, что периодически вспыхивавшие расправы над христианами во II в. имели место. Но было это не целенаправленной государственной политикой, а отдельными локальными проявлениями, с которыми императоры, в меру их повторяемости, боролись, как и с недопустимыми бунтарскими злоупотреблениями толпы. Сам факт обострения борьбы внутри церкви (между ортодоксами и гностиками) с очевидностью свидетельствует о благоприятном общеисторическом фоне для развития христианства и христианской догматики – во время тотального истребления внутренними распрями не занимаются.

В том, что касается личностей императоров того времени, авторитетный церковный историк В.В.Болотов в разделе «История (христианских) гонений» отмечал особо благородный характер эпохи, получившей название эпохи Антонинов. Эту эпоху инте-



Время Иринея Лионского 57

ресно будет сравнить с последующим временем, когда получит распространение доктрина Иринея Лионского. Болотов о золотой эпохе Антонинов писал:

«18 сентября 96 г. Домициан пал жертвою заговора... Преемником его был император Кокцей Нерва, престарелый сенатор, правивший всего год и несколько месяцев (96 – 98). Домициан оставил ему, по-видимому, множество дел, возбужденных им против подозрительных личностей. Но новый благородный император отдал приказ о прекращении всякого следствия по обвинению в безбожности и совращении в иудейские обычаи. Точно так же политических изгнанников царствования Домициана он возвратил в Рим. В первый же 96 г. своего правления он отменил «иудейский фиск», чем заслужил особенную признательность сената, выбившего в честь этого факта монету.

Нерва открывает своим царствованием одну из самых блистательных эпох в истории Римской империи. Все пять императоров этой эпохи (Нерва, Траян, Адриан, Антонин, Марк Аврелий) оставили по себе память как самые лучшие императоры, как цвет кесарей. Они высоко стояли и как нравственные характеры. То случайное обстоятельство, что четыре первых императора не имели потомства, побудило их ввести систему усыновления «достойнейших». В общем выбор императоров был чрезвычайно удачен. Хорош уже был престарелый Нерва, но выше его оказался его преемник Траян (98 – 117).

Человек, уже прежде прославившийся военными подвигами, он своими гражданскими качествами превзошел свою военную славу. Его отличала необыкновенная ровность характера, не изменявшая ему ни в столице, ни в провинции. Он был образцовым блюстителем старых римских прав и установителем новых прав. Любим народом он был необычайно; его боготворили еще при жизни. Три начала были положены им в основу своего правления: 1) добрый римский консерватизм, поддержка древних учреждений, не исключая и остатков римской свободы и влияния сената; 2) в связи с этим забота о реставрации прародительской римской религии, к которой Траян относился с добросовестностью и строгою внимательностью; и, наконец, 3) гуманность, отвечавшая природному характеру Траяна; он заявил ее, между прочим, и в том, что серьезно поддерживал благотворительные заведения Нервы, основал приют для призрения детей (alimentatio). В этом отношении характеристично сохранившееся до нас изображение Траяна, на котором он представлен окруженным детьми, призреваемыми его alimentatio. Для характеристики одушевлявшего его чувства права



Время Иринея Лионского 58

можно указать на слова, которые он сказал, вручая в первый раз государственный меч префекту претории: «Употребляй этот меч в мою защиту, если я буду царствовать хорошо, и против меня, если я буду дурным государем». Вообще, Траян оставил по себе славу столь правосудного и доброго государя, что до самого IV века народ, приветствуя новопоставленного императора, обыкновенно восклицал: «Будь счастливее Августа и добрее Траяна!» (felicior Auguste, melior Trajano)

Преемником Траяна был усыновленный им Адриан (117 – 138)... Он далеко не пользовался тою любовью, какою пользовался Траян, и его апотеоза прошла не без сопротивления и состоялась только благодаря усилиям Антонина Пия.

Но зато правление этого последнего составляет кульминационный пункт всей этой эпохи, которая поэтому и называется эпохою Антонинов. Антонину (138 – 161) усвоено название Pius, что значит не столько благочестивый в религиозном смысле, сколько деликатно нежный, человечный в отношении к людям.

Как характер Антонин Пий представляется историками несравненным и почти безупречным. Все, что он делал, запечатлено необыкновенною мягкостью. Кровь в его царствование мало лилась и внутри империи, и даже на границах. Поэтому и правление его запечатлено характером необыкновенного мира и процветания всех провинций. Гуманность его была такова, что он действительно возвышался даже до идеала «человека на троне», и своими подданными он любим был необыкновенно, так что хотя умер более чем 70-летним старцем, однако смерть его была встречена с таким горем, как если бы он скончался молодым юношею. Его апотеоза прошла без малейшего затруднения, потому что все наперерыв (certatim) принялись боготворить его.

Преемник Антонина Марк Аврелий (161 – 180), как характер, ниже Антонина. Ему недоставало той естественности и общедоступности, которая отличала его предшественника; но и Марк у историков оставил славу возвышенного характера: находили в нем «coeleste ingenium». Это был человек высокого образования, преданный занятиям философией до такой степени, что современники считали его одним из наиболее серьезных философов своего времени, и когда нужно было выступить в поход против германцев, то приближенные просили императора на всякий случай обнародовать свои философские сочинения, чтобы они не погибли, если случится какое-нибудь несчастие. Держал и он себя, несмотря на некоторую шероховатость характера, настолько доступно, что все подданные считали его близким себе каждый по своему возрасту, – молодые



Время Иринея Лионского 59

признавали его отцом, равные по летам братом, а старшие по летам сыном. Его политические соперники считали его пороком, что он занимается философией слишком много для императора, и обзывали его anicula philosopha (старушонка-философесса), и признавали, что хотя сам он лично совершенно безупречен (Marcus homo sane optimus), но, занимаясь философией, слишком плохо смотрит за тем, что творят в провинциях поставленные им praesides, и не обращает внимания на то, что какой-нибудь нищий сегодня, сделавшись сановником, вдруг собирал огромные богатства. Тем не менее Марк Аврелий пользовался такою любовью народа, что почти всякий подданный имел его изображение в числе домашних богов...

Таким образом, со стороны лиц, – пишет В.В.Болотов, – восходивших по преемству на престол, царствование Антонинов прошло блистательно. В сознании своих отдаленных потомков эти императоры остались представителями счастливой эпохи Римской империи, и, может быть, это сознание последующих поколений лучше всего характеризует значительность этой эпохи в истории. Оказывается, что имя «Антонин» было любимо необычайно. Многим представлялось оно божественным именем, так что считали почти невозможным придумать в латинском языке имя более священное, чем Антонин. В усвоении последующими императорами этого имени видели нечто большее, чем блестящую политическую программу: находили в этом, так сказать, палладиум процветания Римской империи под державою государя, который называется Антонином. Когда сын Марка Аврелия, Коммод, положивший конец блестящей эпохе Антонинов, вздумал усвоить себе имя Геркулеса, то его современники признали просто смешным, что он, нося имя Антонина, хочет принять еще другое божественное имя, а в Риме появилась эпиграмма на Коммода, который полагает, будто славнее быть богом (clarius esse deum), чем государем с таким блистательным именем, как Антонин...

Вот какая славная эпоха, – завершает Болотов свое повествование о времени рождения епископальной церкви, – открывается в Римской империи со смертию Домициана (96 г.)» 1.

А.Гарнак описывает вполне благожелательные отношения между императорами и христианами во II в. н.э.: «Оценка государства со стороны христиан, со времени написания Послания к римлянам и Откровения Иоанна (согласно Гарнаку, кон. I в. – А.В.) и до дней Александра Севера (222 – 235), ис-


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.65-69.


Время Иринея Лионского 60

пытала значительные колебания; но в общем она стала благосклоннее. Подозрение, даже утверждение, что Римское государство есть царство диавола, а император – антихрист, возвращалось время от времени, но все больше оттеснялось на задний план. Апологеты (христианства. – А.В.) Иустин и Тертуллиан считали возможным видеть в "хороших" государях друзей и даже защитников истинной веры; на исходе второго столетия было широко распространено мнение, что Траян, Адриан и оба Антонина не предпринимали лично от себя ничего враждебного христианству (выделено нами. – А.В.)... Мероприятия императоров к восстановлению добрых нравов находили свое признание со стороны христиан; и иному христианину самое государство, заботящееся о мире и благосостоянии, представлялось ценным благом. Некоторые апологеты стремились выставить христианство в глазах императорского правительства как полезную для государства силу. Дальше всего в этом направлении пошел апологет епископ Сард – Мелитон (ок. 176 г.) в своем апологетическом сочинении, преподнесенном им императору Марку Аврелию. Его слова заслуживают того, чтобы быть приведенными здесь.

"Хотя эта наша философия (христианская. – А.В.), – пишет он, – пустила впервые ростки среди чуждого народа (иудеев. – А.В.), но когда затем, при могущественном правлении предшественника твоего Августа, она начала расцветать в провинциях твоего государства, то принесла твоему государству, особенным образом, щедрые блага. Ибо с того времени непрестанно возрастали могущество и блеск Римского государства, для которого ты являешься и будешь желанным повелителем вместе с твоим сыном, если станешь защищать эту возникшую при Августе и одновременно с государством взращенную философию (христианство. – А.В.), пользовавшуюся, наряду с другими религиями, почетом и со стороны твоих предшественников. Лучшим доказательством того, что наша вера процветала одновременно со столь счастливо начавшеюся монархиею и на благо ей, служит то обстоятельство, что со времени правления Августа ни одно несчастье не постигло эту монархию, а, напротив, всё, согласно общему желанию, лишь умножало ее великолепие и славу. Единственными императорами, которые, будучи соблазнены злонамеренными людьми, стремились ввести в худую славу нашу веру, были Нерон (54 – 68) и Домициан (81 – 96); и от них пошедшая ложь, чернившая христиан, распространилась дальше, согласно обыкновению народа, без того, чтобы проверена была справедливость молвы"...


Время Иринея Лионского 61

Таким образом, – делает вывод Гарнак, – церковь, вплоть до времени Александра Севера (222 – 235), по всем пунктам сближалась с государством...» 1, то есть никакой политики жестоких гонений на христиан во II в. не было.

Однако церковное утверждение о громадном числе христианских мучеников II в. оказалось настолько устоявшимся, что Болотов, вопреки им же написанному о добропорядочности императоров и неподдельной к ним любви населения («Траян оставил по себе славу столь правосудного и доброго государя...» и т.п.), вынужден был вдруг написать: «Но для христиан (в отличие от остального счастливого населения империи. – А.В.) это была эпоха, в которой их положение сменилось к худшему... Под какими влияниями совершилась эта перемена, вызвавшая новое отношение к христианству, для разъяснения этого в истории нет прямых данных» 2. Но, может быть, самым разумным и простым объяснением такого невероятного избирательного несчастья, «свалившегося» на христиан II в., является слишком богатое воображение отдельных отцов церкви? Отцам церкви почему-то совсем не приходила в голову идея, что Божественное Провидение, которому церковные авторы отводят столь заметную роль, могло во II в. способствовать приходу к власти высоконравственных императоров-Антонинов и тем самым предоставить христианству исторический шанс укрепиться и широко распространиться по всему миру. Было ли это естественное стечение обстоятельств, способствовала ли этому предшествовавшая деятельность Аполлония Тианского или еще какие-либо целенаправленные «внешние» влияния, утверждать сложно. Но после потрясений и ужасов I в. (Калигула, Нерон, Домициан) в Империи наступило замечательное мирное время, следствием которого стало явление христианства как теперь уже заметного исторического феномена. Было бы неверным идеализировать условия становления новой религии. Но неверно их и чрезмерно драматизировать. К тому же понятия «лучше» и «хуже» – весьма относительны. В изложении церковных историков данное время было для новой религии ужасным. Но, с другой стороны, время Антонинов общепризнано как один из лучших периодов в истории Римской империи. Без столь благодатного времени, в других, а именно – худших услови-


[1] Гарнак А. Церковь и государство вплоть до установления государственной церкви // Сб.: Раннее христианство. В двух томах. Т.1. М., 2001. С.328-329, 331.
[2] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.69.


Время Иринея Лионского 62

ях, христианство, возможно, вообще не выжило бы. Но мы видим, что история христианству благоприятствовала, причем громадную, даже решающую роль в этом сыграл рассматриваемый нами второй век. Признание христианства в начале IV в. государственной религией в этом смысле стало только материализацией уже состоявшегося факта, свершившегося в духовном (тонком) плане.

Итак, император Нерва был образцом терпимости и человеколюбия. За короткий срок его правления никаких «зверств», согласно Болотову, не произошло. Далее следует Траян. Ему приписывают проведение политики гонений на христиан в связи с так называемым «рескриптом Траяна» (письмо Траяна Плинию). Этот самый «рескрипт» из-за энергичного звучания слова воспринимается иногда почти как «меморандум» или «указ». Однако в римском праве это слово означает всего лишь «письменный ответ» (на юридический запрос), причем частного характера. Письмо является частью корпуса переписки Траяна с Плинием, императорским легатом в провинции Вифиния и Понт в 111 – 113 гг. н.э. Еще в XVIII веке два таких выдающихся ученых, как Гиббон и Земмер, оспаривали достоверность этой переписки. В новейшее время (1875) довольно громко заявлено было сомнение в подлинности её французским ученым Обэ 1. Откуда же стало известно о существовании этого письма-«рескрипта»? Оказывается, тот «рескрипт», который заслуживает хоть какого-то доверия (остальные его версии, по мнению Болотова, фальсифицированы ревнителями церкви), «сохранился в двух редакциях, которые в некоторых пунктах между собою разнятся: в греческом переводе у Евсевия и на латинском языке у Руфина. Этот латинский текст (Руфина. – А.В.), по мнению одних, есть только обратный, не совсем точный перевод из Евсевия, по мнению других – подлинник рескрипта, каково бы ни было его происхождение» 2. Как бы то ни было, оба источника информации – апологеты церкви.

Запрос к императору был о следующем: можно ли привлекать христиан к суду без доказательства их вины по одному лишь настроению (крикам) недоброжелателей. Траян ответил:

"В разбирательстве дела о тех, на которых донесли тебе, как на христиан, ты поступил, дорогой мой Секунд, как должно, и невозможно в самом деле установить какого-нибудь всеобщего правила в смысле определенной и неизменной нормы. Разыски-

[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.71.
[2] Там же. С.89.


Время Иринея Лионского 63

вать их (христиан) не следует, но если их обвинят и уличат [в преступлениях], то их должно казнить".

Далее следует очевидная богословская вставка (выделена нами курсивом), написанная во времена императоров-христиан, будто бы равно озабоченных вопросами веры, как и государственной власти. Ничего такого при Траяне не было.

"Однако тот, кто не признает себя христианином и докажет это самым делом, т.е. поклонившись нашим богам, тот получит прощение за раскаяние, хотя бы прошедшее его было подозрительно.

Но безымянные доносы не должны иметь места ни в каком процессе. Это было бы самым худшим примером и недостойно нашего века" 1.

Если бы главы соответствующих поздних церквей придерживались хотя бы половины того благородства и стремления к порядку и справедливости, явственно проступающих из приведенного ответа императора, разве оказались бы замученными и соженными десятки тысяч ни в чем не повинных людей, обвиненных в «сношении с дьяволом» или в прочих «смертных грехах»? Рескрипт безупречен, а автор достоин носимого звания – одного из добрейших и порядочных императоров. Проблема не в письме, а в последующем богословском комментарии к нему. Согласно отцу церковной истории, Евсевию, первоначально Траян якобы издал некий эдикт (о котором истории ничего неизвестно) о «повсеместном преследовании христиан», но потом, когда из донесения Плиния узнал, что христиане являются пред трибуналом во множестве, и убедился, что они безвредны, запретил разыскивать христиан и, однако, приказал казнить их, если только они попадутся. Налицо традиционное рождение мифа: за основу берется реальное событие (письмо Траяна Плинию), а затем из скупой информации вокруг достоверного факта разворачивается масса слов, причем касающаяся очень узкого круга лиц (словно, кроме Плиния, в громадной Империи не было иных глав провинций) и с полным отсутствием важных исторических подробностей, которые можно было бы перепроверить.

Против заведомо обвинительного уклона богословского комментария говорит, во-первых, недоказанность превращения частного письма (написанного в связи с конкретными беспорядками в одной провинции) в циркуляр для всей Империи. Болотов пишет:


[1] 1 Цит. по: Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.74.


Время Иринея Лионского 64

«Нам неизвестна в полном объеме судьба этого письма. В конце концов, отчего не предположить, что с подобным же вопросом к Траяну мог обратиться и другой кто-либо, и тогда Траян мог разослать свое письмо в виде циркуляра» 1. Однако можно предположить, как мы это и сделали (см. курсив), и позднюю вставку в письмо Траяна. Во-вторых, очевидна неадекватность церковного комментария. В Империи, включавшей многие народы и религиозные культы, христиане были отнюдь не самыми буйными верующими (это, по мнению Евсевия, признавал и Траян), а неприятие жертвоприношений и отказ от поклонения императору как богу допускались и в случае с иудеями, и, надо думать, с парсами (зороастрийцами). Однако с подобным отношением тех же иудеев римские власти давно смирились и преступлением его не считали. Крупнейший историк Рима Т.Моммзен писал: "Как Веспасиан, так и последующие императоры в отношении к иудеям придерживались, по существу, общих принципов политической и религиозной терпимости; более того, изданные в отношении их исключительные законы по-прежнему были направлены главным образом на то, чтобы освободить их от общегражданских обязанностей, несовместимых с их обычаями и их верой, и потому эти законы прямо характеризуются как привилегии... Иудеи не встречали никаких препятствий к основанию своих синагог и молитвенных домов, равно как при назначении их настоятелей..." 2.

Аналогичное отношение было у римских императоров к многообразным египетским, малоазийским и пр. культам Империи. Болотов приводит свидетельство Тертуллиана о прекрасных отношениях между императором и христианами 3. Тертуллиан писал:

"Нерон был государем до такой степени дурным, что нет сомнения, что он мог преследовать только весьма хорошее (т.е. христиан. – А.В.). Между тем лучшие императоры нисколько не считали христиан вредными для общества. Например, Траян до такой степени убежден был в невиновности христиан, что запрещал даже разыскивать их. И при последующих императорах положение христиан нисколько не изменилось к худшему; напротив, они стараются облегчить их положение: так Марк Аврелий строжайшим образом запретил обвинять христиан только за христианство" 4.

[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.79.
[2] Моммзен Теодор. История Рима: В 4 томах. Т.4. Ростов н/Д, 1997. С.439-440.
[3] Болотов считал, правда, это свидетельство Тертуллиана тенденциозным.
[4] Цит. по: Болотов В.В. Там же. С.85.


Время Иринея Лионского 65

Болотов пишет, что во втором столетии «на римском престоле находились императоры вообще лучшие, каких только знает история этих веков. Все, по-видимому, чувствовали себя как нельзя более довольными их правлением» 1. Каким же образом, спросим мы, самые лучшие, образованнейшие и умнейшие за всю позднюю историю античного Рима императоры вдруг оказались бессильны противостоять неведомым сплетникам, оклеветавшим христиан как «страшных врагов Империи»? Откуда взялись эти рассказы о гонениях на христиан во II веке, организованных будто бы самими императорами? Каким образом проявление беззакония в отдельных местах превратилось в апокалиптическое сражение Церкви со «зверем» Империи, стремящимся пожрать «детище Христа»? Ответ один – константинова церковь нуждалась в ореоле святости. Ничто лучше, чем мученичество, не способствует укреплению веры, за которую были положены жизни. Для обращения населения Империи в ставшее теперь государственной верой – христианство требовались впечатляющие, легкопонятные доказательства. Именно при Константине были откопаны многие «чудотворные реликвии» и найдены «Святые места» из ветхозаветной и новозаветной истории. «Чудовищные гонения» на христиан стали одним из столпов новой мифологии.

Без рассказов о «зверских гонениях II в.» некоторые ключевые фигуры церковной истории оказались бы вялыми и невыразительными. «Авторы» того ограниченного круга церковно-иерархической традиции (Поликарп Смирнский, Игнатий Антиохийский и Климент Римский) – все оказываются святыми мучениками. Поистине если бы не мученический конец их жизней, то их послания (если они действительно были ими написаны) остались бы не более чем частными и, по правде говоря, довольно блеклыми сочинениями.

Итак, «в царствование Траяна, – пишет Болотов, – по свидетельству Евсевия Кесарийского, почили мученическою смертию епископы Игнатий Антиохийский и Симеон Иерусалимский и по преданию, не подтвержденному Евсевием и более древними авторами, сверх того Климент Римский» 2. Но выше показывалось, что две фигуры из трех названных: Игнатий Антиохийский 3 и Климент Римский 4 – как исторические лич-


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.85.
[2] Там же. С.79-80.
[3] «Подробности мученической кончины Игнатия Богоносца,  – пишет Болотов,  – очень смутны. До нас дошли два подробных сказания об его кончине, существенно различные друг от друга» (Болотов В.В. Там же, с.81). Болотов объясняет причину гонения разразившимся страшным землетрясением, породившим тревожное состояние умов и приведшим, возможно, к сваливанию вины за это на христиан (там же).
[4] В.В.Болотов отмечает важную деталь сведений о Клименте: «В особенности важно молчание св. Иринея Лионского, который, перечисляя римских епископов (Против ересей, III.3.3), лишь об одном Телесфоре (ум. 135-137) замечает: "...который славно засвидетельствовал" (мученичеством свою веру), и не упоминает о мученичестве Климента, тогда как это был бы первый мученик на римской кафедре... Ввиду такого состояния исторических данных не только протестантские, но и католические ученые по вопросу о Клименте колеблются. Протестанты иногда ставят вопрос весьма круто и предполагают, что или предание о Клименте, епископе римском образовалось из предания о Клименте консуле, который казнен при Домициане, или Климент консул явился из Климента, епископа римского» (Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001, с.83). «Судя по древним календарям,  – пишет Болотов,  – нет никаких оснований предполагать, чтобы в Риме чествовали память Климента мученика. В карфагенском календаре упоминается мученик Климент, но он не называется епископом, что делается относительно Ксиста, Киприана и др. Более древнее "Depositio martyrum" упоминает также о мученике Клименте, но под другим числом (в ноябре месяце) и снова без слова "епископ". В римском "Liber pontificalis" говорится, что Климент скончался в Греции в марте. Ввиду всего этого, естественно, что вопрос о месте мученической кончины Климента приходится считать темным и неразрешимым на основании древних исторических памятников. Что касается того, что первоучители славянские нашли в Крыму мощи Климента и его ученика, то это без сомнения было для того времени, в которое они жили, фактом. Но сами по себе нетленные мощи не удостоверяют исторической личности, если не сохранилось других преданий, и факт принесения мощей из Крыма св. Константином нисколько не устраняет сомнений, возникающих из отсутствия нужных свидетельств в древней христианской литературе. История Крыма совсем не такова, чтобы предания могли здесь храниться неповрежденными; это могли быть мощи какого-нибудь другого Климента, пострадавшего здесь с учеником своим и отождествленного с Климентом римским. Что местные жители называют его «римским» епископом, в этом нет ничего удивительного. Это могло тем скорее случиться здесь с другим лицом, что Крымский полуостров был заселен различными народностями. Прочно с римской империей жители его не были связаны; естественно, что присланного сюда иностранца мученика они назвали «римским». Также и то, что и в Риме встречают его как епископа, неудивительно: историческая эрудиция папы Николая I была очень невысокой пробы, даже касательно событий ближайшего времени, а тем более касательно древних преданий» (там же, с.84). То есть история о Клименте, вероятно, была создана только в IV веке, и скорее всего  – папами Римской церкви.


Время Иринея Лионского 66

ности более чем проблематичны. Третья же личность – Симеон Иерусалимский оказался жертвой гонений, согласно Болотову, как еврей-давидид, т.е. как претендент на иудейский престол 1, а это уже «чужая», а не христианская история. Т.е. все три личности только с очень большим допущением могут быть отождествлены с личностями исторического христианства и объявлены его мучениками.


[1] Болотов В.В. Там же. С.82.


Время Иринея Лионского 67

Может быть, репрессированных ярких фигур христианства стало больше после Траяна? Евсевий пишет: «После него (Траяна) правление принял Элий Адриан. К нему Кодрат обратился с Апологией, составленной в защиту нашей веры, так как некоторые злые люди (курсив наш. – А.В.) старались не давать нам покоя» (ЦИ.IV.3.1). Любопытно замечание, приводимое Евсевием, об отсутствии гонений извне в это время, ибо, по его словам, христианство началo_ испытывать проблемы в большей мере изнутри: «Раньше он (Сатана) подготовлял гонения [на христиан] извне, теперь, лишенный этой возможности, воспользовался, чтобы губить души, услугами обманщиков и фокусников 1 (еретиков. – А.В.)» (ЦИ.IV.7.1-2).

Болотов пишет о мучениках этого времени: «О гонениях при Адриане (117 – 138) есть лишь одно достоверное известие: епископ римский Телесфор в 135 или 137 г., по словам Иринея, скончался мученически. Ириней есть единственный свидетель об этом, и ничего более о мученичестве Телесфора неизвестно» 2. Другими словами, свидетельства Евсевия о преследованиях при Адриане не имеют подтверждений и могут быть скорее вымыслом, а надежно лишь одно и только об одном мученике на всю Римскую империю, причем за 21 год безупречного правления императора! И из уст кого? Иринея Лионского! Комментарии, кажется, излишни.

Может быть, картина изменилась в дальнейшем? Болотов пишет: «На царствование Антонина Пия (138 – 161) падают два мученичества: епископа Поликарпа в Смирне и нескольких мучеников в Риме» 3. Но по поводу Поликарпа, как уже отмечалось выше, также имеется масса вопросов. Болотов, в частности, пишет: «Дата мученической кончины св. Поликарпа (ок. 166 или ок. 156) весьма спорная. Это мученичество, собственно говоря, составляет крест для хронологов...» 4. Действительно, ученые потратили много сил на выяснение истинных сроков кончины Поликарпа. Но, право, существовал ли сам Поликарп – этот муж, связавший своею личностью апостольское и новоцерковное (иринеевское) время и избранный Иринеем единственным «свидетелем» «причастности» Иринея к апостольской преемственности?

Далее идут годы правления Марка Аврелия (163 – 167). «На первые годы царствования императора, – пишет Болотов, – ...па-


[1] Евсевий говорит здесь о гностике Василиде (125 г.).
[2] Там же. С.93.
[3] Там же. С.93.
[4] Там же. С.93.


Время Иринея Лионского 68

дает мученическая кончина самого Иустина Философа и 6 его учеников... О положении христиан в то время мы почерпаем особенно обстоятельные сведения из послания галльских церквей – лионской и виеннской...» 1. Но из факта, случившегося на окраине Империи, вряд ли можно делать вывод о положении христиан на всей территории Империи.

Таким образом, становится очевидным, что если даже и были во II в. расправы над христианами, то это выбивалось из общего строя жизни в Империи; скорее всего, это проявлялось только в тех местах, где имелись многочисленные враги христиан, и было, по всей видимости, вызвано элементарными провокациями, с которыми императоры, как с любыми злоупотреблениями толпы, усиленно боролись. Болотов правильно отмечает: «В опасность со стороны христиан, в их действительную чисто политическую враждебность Риму, правительство в большинстве случаев просто не верило, как не доверяло и тем ужасам, которые рассказывала о христианах народная молва... Политически преступник (христианин. – А.В.) был безвреден; кровавые меры (с точки зрения морали императоров того времени. – А.В.) не гуманны. Когда христиане входили в столкновение с государственным законом, их казнили (нужно было поддержать авторитет государства); но когда их можно было игнорировать, их игнорировали. Но собственно только религиозное воодушевление (властей и народа. – А.В.) могло вызвать систематическое преследование христиан, а этого воодушевления и не было. Поэтому-то правительство вначале само не вело активной борьбы с христианами (до середины III в. – А.В.), а при столкновениях с ними народной массы оно являлось лишь судьей и при этом скорее сдерживало массы, чем возбуждало их... Положение христиан было трагическое, но не столько потому, что верховная власть была им враждебна, сколько потому, что под их ногами не было твердой юридической почвы. Христиане могли существовать даже открыто, могли даже благоденствовать; но достаточно было одного доноса из-за мелочного личного столкновения, – и их противогосударственный характер выяснялся на суде и их преследовали» 2.

Важно отметить, что у самого Евсевия и у Руфина упоминаются императорские эдикты II в., направленные не на гонения, а,


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.103.
[2] Там же. С.28-29.


Время Иринея Лионского 69

наоборот, на «ограждение христиан от преследования черни» 1. Данные свидетельства разрушают легенду о государственном преследовании христиан в это время, а тем более делают несостоятельным миф о деятельном участии самих императоров в пытках и судилищах над христианскими святомучениками.

По мнению Болотова, таких охранительных императорских эдиктов II в. до нашего времени в трудах церковных апологетов сохранилось три:

1) Адриана (у Евсевия и Руфина, IV,9, и в Первой апологии Иустина),

2) Антония Пия (у Евсевия и Руфина IV, 13 и в приложении к апологиям Иустина) и

3) Марка Аврелия (в приложении к Первой апологии Иустина) 2.

Но Болотов и многие другие историки в двух последних сообщениях видят «христианскую руку» 3, т.е. признают их подложными.

Рескрипт Адриана, защищающий христиан, Болотов признает достоверным. Полный текст послания Адриана таков: "Минуцию Фундану.

Я получил послание светлейшего Серенния Граниана, твоего предшественника, и не считаю возможным оставить этот доклад без ответа [Евсевий: без расследования], чтобы и людей [Руфин: и невинных людей] не подвергать тревоге, и клеветникам не дать повода грабить [Евсевий: делать зло]. Если жители провинции желают открыто вести дело против христиан и в состоянии будут на суде уличить их в чем-нибудь [преступном], я этого не воспрещаю им. Но только просьбы и только вопли не дозволяются. Во всяком случае, если кто пожелает обвинить их, то гораздо справедливее тебе расследовать взводимые на них обвинения. Таким образом, если кто-нибудь обвинит вышеупомянутых людей и докажет, что они делают что-нибудь противозаконное, то ты наложишь наказание смотря по силе преступления. Но если кто-нибудь обвинит кого-нибудь из них и окажется клеветником, то, клянусь Геркулесом, ты обязан строго наказать его за такое негодное дело" 4.

Другими словами, император запрещает судить за одно лишь имя «христианин», к чему, вероятно, под давлением толпы иные


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.86.
[2] Там же. С.86.
[3] Там же. С.87.
[4] Цит. по: Болотов В.В. Там же. С.89.


Время Иринея Лионского 70

судьи (или местные власти) иногда были склонны. Тертуллиан, по образованию юрист, подтверждает незаконность таких судилищ (незаконность осуждения за самое имя с точки зрения римского права). Тертуллиан в начале III века полемизирует с гонителями христиан:

"в ваших приговорах упоминается только то, что получено признание христианина. Итак, здесь не указано никакого преступления, разве только считать преступлением само имя. И действительно, имя есть истинная причина вашей ненависти к нам. Итак, [в действительности] обвиняется имя... Поэтому вы не хотите знать то, относительно чего убеждены, что вы этого наверняка не знаете, а поскольку вы не верите тому, что не доказано, то, чтобы это не было легко опровергнуто, вы ничего не хотите расследовать для того, чтобы, ссылаясь на преступления, наказывать враждебное вам имя. Вот нас и принуждают отрекаться, чтобы лишить нас нашего имени. Когда же мы отрекаемся, с нас (сразу) снимают все обвинения без всякого наказания за совершенное (в отличие от иных «преступников». - А.В.)... Скажите, а в чем вина имени, какой его недостаток и вред?... Обвинению вашему [нами] дается отвод: нельзя обвинять в таких преступлениях, которые не определены законом, не подтверждены уликами и не указаны в постановлении суда...

Вы знаете дни наших собраний, почему нас и осаждают, и притесняют, и хватают на самых тайных наших собраниях. Однако наткнулся ли кто когда-нибудь на полуобъеденный труп? Заметил ли кто-нибудь на залитом кровью хлебе следы зубов? Увидел ли кто какое-либо бесчинство, чтобы не сказать кровосмешение, рассеяв мрак внезапным светом?" (К язычникам, I.3; 7).

В приведенных рескриптах (Адриана и Траяна) проглядывается одна и та же причина их написания - непрекращающиеся нападки на христиан со стороны «черни». Упоминаются «вопли» и прочие характерные детали характерного аффектного поведения толпы.

Современный читатель может подумать, что римский закон преследовал христиан за веру. Безусловно, во все времена и у всех народов хула на почитаемого в данной местности бога (богов) влекла неминуемую расправу. Но в древнем мире, в многонациональных империях, можно было вполне свободно исповедовать различные религии. Существовала, конечно, разница в отношении властей к древним культам на территории Империи и к новоявленным сектам, но далеко не в той мере, как об этом пишут церковные историки в случае с христианством. Безусловно, обращение в чужую веру коренного населения во многих странах не до-



Время Иринея Лионского 71

пускалось. Всеми захватчиками во все времена местные культы чтились 1. Другими словами, римские законы не считали преступным поклонение местным или племенным богам, ибо сам римский пантеон имел их громадное количество, легко перенимал чужих богов с завоеванных территорий, и в силу самого политеизма до времен Диоклетиана (кон. III в.) императоры даже не стремились навязывать какого-то единого общеимперского культа. В каждой местности были свои особенности и свои пантеоны. Культ Египта, например, с его богатейшими традициями, естественно, отличался от афинского, а оба они - от римского. В разных городах особое предпочтение отдавали тому или другому богу, и за пределами Рима религиозные культы далеко не были тождественны римскому. Иными словами, как это сегодня установлено многими учеными, никакого теологического (доктринального) конфликта между христианами и Римом не могло быть в принципе. Но и на общекультурном уровне повода для конфликта не возникало. Просвещенные римляне в духовном плане руководствовались классической греческой философией и популярным в это время стоицизмом, и до появления великого Оригена (III в.) церковно-христианское богословие в догматическом смысле всерьез даже не воспринималось. Творения же ранних христианских гностиков по сути представляли собой варианты неоплатонизма, а потому вряд ли могли вызвать особое отторжение со стороны римских философов. О том, в каких преступлениях обвиняли христиан, за что их подвергали гипотетическим «императорским гонениям», исписаны целые тома, в том числе с подробнейшим исследованием Римского права. Однако если оставить на совести богословов их пристрастные комментарии, становится совершенно очевидным, что императоры эпохи Антонинов вовсе не горели желанием расправиться с христианами. Если бы они к этому стремились, то в их распоряжении было достаточно средств и достигнуть этого можно было весьма просто. Но тогда в памяти поколений остались бы яркие факты этой расправы, как это случилось с жестокостями Домициана, Деция и Диоклетиана, но ничего подобного о II в. неизвестно. Однако вернемся к церковной истории.

Например, Болотов, о времени творчества Иринея Лионского пишет: «В провинциях положение христиан зависело весьма часто от личного произвола президов. У Тертуллиана собрано несколько примеров, что проконсулы Африки нередко ограждали христиан


[1] Здесь опускается проблема противостояния между лунными и солнечными культами, о которой говорилось в книге «Кумран и Христос».


Время Иринея Лионского 72

от ярости черни. Один из этих проконсулов (Cincius Severus) сообщил христианам формулу, как должны были отвечать обвиняемые пред его трибуналом христиане, чтобы быть освобожденными. Другой (Vespronius Candidus) отказался удовлетворить желание народа, требовавшего на казнь одного христианина, и мотивировал свой отказ тем, что удовлетворить подобное требование значит только поддерживать общественные беспорядки. Третий (Asper, 197 г.), когда ему представлен был один обвиняемый христианин, ограничился лишь тем, что подверг его легкой пытке, и, не доводя дело до смерти и жертвоприношения, освободил его, заявив своим асессорам, что для него крайне неприятно ввязываться в подобные процессы. Наконец, о четвертом (Pudens) рассказывается, что к нему, проконсулу и пропретору, поступило для окончательного решения дело об одном христианине. Он уже признался в принадлежности к христианству, и документ об этом поступил к этому судье. Проконсул произвел второе дознание, после чего выяснилось, что обвинению христианина предшествовало concussio, т.е. вымогательство к этому, что считалось бесчестным с точки зрения тогдашней этики. Тогда проконсул разорвал этот документ, заявив, что не станет судить человека при отсутствии обвинителя, и на этом основании освободил обвиняемого христианина» 1. В общем о II веке получаются как бы две разные истории: согласно Евсевию, в это время христиан тысячами с детьми и стариками умерщвляли самым бесчеловечным и диким способом, а согласно другой истории, императоры и проконсулы этого времени руководствовались соображениями высочайшей этики, чести и справедливости, дабы их защитить от произвола невежественной толпы. Какой же истории верить?

Совершенно очевидно, что отмеченным выше подзуживанием низов могли заниматься прямые ненавистники христиан. Это могли быть и иудеи, и те, кто считал христиан иудеями, да и вообще кто угодно – в крупных городах народ был очень разный. Мелитон Сардинский называет их «злонамеренными людьми», Евсевий – «злыми язычниками». Для поздних церковных историков гонения на христиан объяснялись традиционным трафаретом: сначала язычники за праведную веру измывались над поклонниками Иеговы – иудеями, и вечно их гнали, а теперь точно так же – над христианами. Евсевий так и пишет, что виною в обоих случаях был Сатана.


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.109-110.


Время Иринея Лионского 73

Но надо отметить, что между христианами и иудеями в их отношении к внешнему миру была существенная разница и христиан никогда, кажется, за невыносимость дальнейшего с ними сосуществования, как это было в случае с иудеями из страны или города не выдворяли. Иудеи жили замкнутым миром, обусловленным громадным количеством религиозно-бытовых ограничений, которые невозможно было бы соблюдать, проживая вперемешку с языческим населением. В Библии Йахве говорит об иудеях:

"Вот, народ ( – am) живет отдельно и между народами ( – goim) не числится" (Чис. 23:9).

Иудеям требовалась особая пища, они отказывались работать в субботу, они воспрещали браки с неевреями, от прозелитов требовали разрыва со своими языческими родственниками (вплоть до детей), они судились между собою в собственных судах, как правило, отказывались идти на государственную военную службу 1, их дети не должны были общаться с неевреями, чтобы не подпасть под влияние язычников. Похоже, что в древние времена почти во всех народах евреев воспринимали как инородное явление: во многих городских хрониках сообщается, что еврейские кварталы по настойчивому требованию еврейских старейшин всегда наделяли особым статусом 2. Всё это, естественно, порождало среди местного населения ответное чувство отторжения и многократно повторяемые в истории преследования евреев. Но с христианами все было иначе. Христиане, тем более, если говорить о святых и праведниках (речь идет не о таких радикалах, как Тертуллиан или ранний


[1] Моммзен Теодор. История Рима: В 4 томах. Т.4. Ростов н/Д, 1997. С.418. Нахождение евреев в армии было проблематично по многим причинам. Например, с религиозной точки зрения иудей считался подчиненным непосредственно Богу, но никак не царю и не командиру. В силу национальной обособленности иудеи не могли идти против интересов своего народа, а в армии, как известно, необходимо выполнять разные команды. Иудеи обращались в собственные суды и решений светских судов не признавали; тем более они не могли исполнять команды командира-неиудея. Сами власти также не могли полагаться на евреев-солдат, поскольку общеизвестна была не лучшая репутация евреев-перебежчиков. Так, Дион Кассий писал о событиях, предшествующих взятию и разрушению римлянами Иерусалима в 70 г.: «Тут Тит снова обратился к ним (восставшим евреям), обещая неприкосновенность, но они оставались непреклонны, а пленники и перебежчики тайком портили у римлян воду и умерщвляли воинов, ежели отбьются те от своих, так что Тит неприятельских перебежчиков принимать к себе перестал» (Кассий Д. История Рима, LXVI.4.3. Цит. по: Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме. Комментарии М.Штерна. Т.2, часть вторая. М.-Иерусалим, 2002/5762, с.46).
[2] Моммзен Теодор. Там же. С.418.


Время Иринея Лионского 74

Афинагор), с любовью относились ко всему миру, никаких особых бытовых ограничений не имели, этнически и культурно происходили из тех же коренных народов и были естественной частью населения Римской империи. К несчастью христиан, о них злонамеренно распространялись тяжкие наветы и родилась дурная молва. Те обвинения, которые еще недавно египтяне, греки и римляне предъявляли иудеям (например, кровавые человеческие жертвоприношения), теперь обрушились на христиан. Так, при Нероне (лето 64 г.) запылал Рим – великая столица Империи, и на три четверти выгорел, а какие-то недоброжелатели, если верить церковной историографии, свалили вину за пожар на христиан (на назареев). Нерон не был любителем кровавых гладиаторских побоищ, но не исключено, что, стремясь ослабить народный гнев, он разрешил издевательства над сектантами и их избиение 1.


[1] Тацит (ок.55 – ок.120) сообщает: «Но ни средствами человеческими, ни щедротами принцепса, ни обращением за содействием к божествам невозможно было пресечь бесчестящую его (Нерона) молву, что пожар был устроен по его приказанию. И вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням тех, кто своими мерзостями навлек на себя всеобщую ненависть и кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме, куда отовсюду стекается все наиболее гнусное и постыдное и где оно находит приверженцев. Итак, сначала были схвачены те, кто открыто признавал себя принадлежащими к этой секте, а затем по их указаниям и великое множество прочих, изобличенных не столько в злодейском поджоге, сколько в ненависти к роду людскому. Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады; тогда же он дал представление в цирке, во время которого сидел среди толпы в одежде возничего или правил упряжкой, участвуя в состязании колесниц. И хотя на христианах лежала вина и они заслуживали самой суровой кары, все же эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона» (Анналы, XV. 44). Данный фрагмент считается подвергшимся значительной христианской правке. Согласно нашему исследованию (см. «Кумран и Христос») имя «христиане» и история о «распятии Христа при Понтии Пилате» во времена Тацита еще только появились, поэтому Тациту они вряд ли были известны, но в его труд это сообщение было добавлено церковными апологетами. А.В.Вдовиченко пишет о том, что тогда еще не могло быть гонений на христианскую веру: «При этом более вероятно, что сами иудеи указали на христиан... Несмотря на покровительство жены Нерона, иудейской прозелитки Поппеи Сабины, в момент, когда под угрозой оказалось благополучие самого императора, иудеи могли быть (народом. – А.В.) поставлены под подозрение и подвергнуться расправе как общепризнанные ненавистники рода людского, тем более что иудейские кварталы не пострадали от пожара... Это было гонение не за веру, а за поджог, – неприязнь к иудеям была привычна, а ненависть к христианам еще не оформилась настолько, чтобы могло возникнуть особое гонение на саму их религию» (Вдовиченко А.В. Христианская апология // В сб.: Раннехристианские апологеты II – IV веков. Переводы и исследования. М., 2000, с.8).


Время Иринея Лионского 75

Евсевий описывает одну из расправ в Лионе, когда христиан обвинили в страшном грехе-flagitia («причащении кровью младенцев» и пр.) и подвергли истязаниям и пыткам, чтобы они во всем сознались. «Где только они (христиане Лиона) ни появлялись, – пересказывая Евсевия, пишет Болотов, – в них бросали камнями, их грабили и подвергали всевозможным притеснениям. За отсутствием презида в Лионе, когда все общественные порядки были нарушены, комендант города и муниципальные власти наконец решились принять на себя формальное вмешательство в дело христиан, чтобы положить конец анархии. В ожидании презида начались аресты в громадном количестве. Гонители христиан, не различая гражданского их положения, забирали рабов и свободных, знатных и незнатных... Начались пытки» 1.

Евсевий, в отличие от последующих историков, причину подобных событий усматривает не в императорах, а в «черни»:

«В то время многие места охватило такое гонение на нас, что Плиний Секунд, из наместников самый знаменитый, встревоженный большим числом мучеников, написал императору о большом числе людей, гибнущих за веру, и тут же сообщил, что не смог уличить их в нечестии и в чем-либо противозаконном; встав на заре, они воспевают Христа как Бога; запрещают прелюбодействовать, убивать и совершать другие подобные проступки; поступают они во всем по законам. В ответ Траян издал указ: христиан не разыскивать; попавшегося – наказывать. Гроза страшного гонения, висевшего над нами, до некоторой степени рассеялась, но для людей, желавших навредить нам, возможностей оставалось ничуть не меньше; в одном месте злое дело замышляла чернь, в другом – его готовили местные власти; явных гонений не было; возникали частичные по провинциям, и многие верующие в борьбе за веру были по-разному замучены. Рассказ об этом, – сообщает Евсевий, – взят из латинской Апологии Тертуллиана, который в переводе звучит так: "Впрочем, мы обнаружили, что разыскивать нас было запрещено. Плиний Секунд, правитель провинции, приговаривал христиан и лишал их звания граждан; смущенный их множеством, не зная, что ему впредь делать, написал импера-


[1] Болотов В.В. Собрание церковно-исторических трудов в восьми томах. Т.3. М., 2001. С.104


Время Иринея Лионского 76

тору Траяну: никакого нечестия он у них не нашел, кроме разве нежелания служить идолам. Указал он еще, что христиане, встав на заре, воспевают Христа как Бога и, соблюдая свое учение, запрещают убивать, прелюбодействовать, наживаться, воровать и вообще совершать что-либо подобное. Траян ответил, что христиан не надо разыскивать; но попавшегося наказывать". Так тогда и было» (Евсевий. ЦИ.III.33).

«Попавшегося наказывать», если даже о подобном Траян и писал, надо понимать в том смысле, что «наказывать, если тот совершил преступление» (убийство, кровосмешение и пр.), но не за то лишь, конечно, что он христианин. За множеством жизненных перипетий бывает трудно усмотреть истинную подоплеку событий. У современной науки имеются свои объяснения истории, но наука не отвечает на вопрос: зачем? Для религиозного же сознания нравственный критерий жизни является основополагающим. Каковы же причины несчастий, постигнувших христиан в конце второго, начале третьего веков? Зачем, с какой целью, почему? «Авеста», например, сообщает, что религию Зороастра туранские воины искореняли чуть ли не уничтожением всего правоверного населения. Даже в весьма терпимой в прочих случаях Индии буддисты, преследуемые жрецами и правителями лунной династии 1, вынуждены были удалиться в другие страны. Даже во времена «золотого века» Римской империи, при императорах – благодетелях и мудрецах, на новую веру, христианство, иногда имеют место всё те же нападки. В гонителях (или гонимых), как можно заметить, нет ни одинаковых этнических признаков, ни тождественных религиозных предписаний, ни схожей культуры. Все они разные, и тем не менее суть противостояния – одна.

На Востоке говорится:

«Сущность самых добрых провозвестий большинство встречает с ненавистью. Не только противодействие, но именно неистовая ненависть ползет за самыми полезными открытиями.

Кто-то подумает, что причину нужно искать в зависти, но на деле причина гораздо глубже. Она есть противоборство хаоса всему созидательному. Даже можно узнать по-


[1] О противостоянии лунной и солнечной династий см.: Владимиров А. Кумран и Христос. М., 2002. С.271, 504, 522-523, 675.


Время Иринея Лионского 77

лезность провозвестия по степени изрыганий ненависти. Не только злые насмешки, но самая губительная ненависть преследует всё что способствует обновлению жизни. Заметьте, как близки такие ненавистники к предательству. Они готовы к самому изысканному действию, чтобы повредить тому, что [в действительности] не нанесло им [никакого] ущерба.

Ненавистники разделяются на два вида. Одни служат мегафоном каждому полезному провозвестию. Справедливо замечено, что сильные люди воплощаются иногда с определенным назначением оказаться мегафоном целого движения. Нужно понять, что карма не отягощается при таком определенном назначении. Но следует запомнить, что второй вид ненавистников очень вреден, ибо они пытаются подставить лживые значения на путях продвижения человечества.

Вы не раз встречали таких вредителей. Невозможно оправдывать их тем, что они обуяны одержанием. Иначе каждый слабовольный человек найдет себе оправдание. У нас очень остерегаются таких подпадающих под гибельное одержание.

Нужно помнить, что область Надземная особенно возбуждает ярость таких ненавистников. Они желают оставаться среди ветхой рухляди, но стараются надеть маску рассудительности. Много путей было загромождено такими притворщиками».

&epo;Надземное, § 676 1.&epc;

[1] Надземное. 1938 // Агни-йога. Т.IV. М.: Сфера. 1999. С.578-579. В квадратных скобках наше дополнение. – А.В.


<< 3. Климент Римский 2. Упадок и реакция >>






Rambler's Top100
2001-2011 © Создание сайта: Amicus Studio. Создание сайта